Барабаны пустыни
Шрифт:
Он стал искать их на столе, под кроватью — тщетно. В этот момент к нему подошел его младший сын. Халим-эффенди накричал на него, и бедный ребенок, сжавшись от страха, заплакал.
Однако надо спешить — до звонка осталось совсем немного. Халим-эффенди хватает портфель и на ходу засовывает в него учебники и тетради.
Запыхавшись, он вбегает в класс и, как всегда, старается как можно отчетливей произнести привычные слова: «Встать! Сесть!» Он подходит к доске и четким, каллиграфическим почерком пишет тему урока: «Спряжение глаголов».
Перевод В. Шагаля и Н. Фетисовой.
Ахмед Ибрагим аль-Факых
Страница из «Книги Мертвых»
В первый момент он подумал, что сегодня они просто не пришли в школу. Учитель Абдель Хафиз взял, как обычно, учительский журнал и направился в класс по длинному коридору, на стенах которого были развешаны стенные газеты и рисунки учеников.
Учитель обвел взглядом доску и стол — может быть, гость спрятался под ним, — но инспектора не обнаружил. Он стоял некоторое время в недоумении, не в силах понять, что же произошло. А произошло что-то странное. Он еще раз обвел взглядом класс, но опять ничего не смог понять. Как будто бы все было как прежде — мальчики сидят на тех же местах, которые он указал им еще в начале года, за окном то же тутовое дерево, вновь покрывшееся листвой, на стене те же рисунки. Даже доска сегодня не сдвинута со своего места. Правда, ученики казались чуть-чуть растерянными. Словом, он не нашел ничего необычного в классе. Ничего, кроме этой странной тишины. Его внимание привлек ученик на последней парте — учитель привык его видеть на первой парте слева.
И, взглянув на первую парту слева, учитель Абдель Хафиз вдруг заметил девушку. Боже, спаси и сохрани! Это же, несомненно, ифрит[3], искуситель, принявший облик девушки. Охваченный паническим страхом, учитель снова посмотрел на нее. А она спокойно и невозмутимо сидела среди его учеников-мальчишек, как будто они ее давние приятели, как будто это вполне обычно и естественно, что в школе для мальчиков, в классе, где обучаются только мальчики, вдруг появилась девушка! Он с ужасом и удивлением продолжал смотреть на нее. Он не перепугался бы так, даже если бы увидел в классе бомбу, которая вот-вот взорвется. Ведь это школа для мальчиков! Специальная мужская школа. Как же очутилась здесь эта девушка? Нет, учитель Абдель Хафиз не позволит так издеваться над собой. Разве сегодня утром, когда он, как обычно, молился перед завтраком, затем брился, проверял тетради своих учеников и шел в школу, мог он даже помыслить о том, что злой дух в облике девушки появится в классе и усядется прямо перед ним?.. Он всегда считал, что девушек нужно учить другим предметам, нежели мальчиков, и преподавать в женских школах должны представительницы того же пола. Недаром же женские школы обнесены высокими заборами, и железные ворота запираются там на замок. Он был убежден: то, что преподается мальчикам, предназначено только для них, и не может девушка сидеть в одном классе с мальчиками и слушать то, что слушают они. Должно быть, эта девушка заблудилась или проникла в школу через окно. Возможно, все это подстроили нарочно, чтобы досадить ему. Если он станет обращаться с ней, как с другими учениками, он совершит грех и преступление перед законом, и на него обрушится кара небесная.
Опасаясь, что ученики заметят его растерянность и волнение, учитель постарался взять себя в руки и, нахмурившись, произнес:
— Встать!
Она встала… Без всякого смущения, во весь рост. Полная грудь, длинные черные волосы, распущенные по плечам. Да она совсем взрослая девушка, ей впору замуж идти, а не сидеть тут рядом с подростками. Нет, здесь что-то не так.
— Твое имя?
Прежде чем девушка успела открыть рот, ученик, который уступил ей свое место и сейчас сидел на последней парте, ответил:
— Ее зовут Зухра, учитель.
Не обратив внимания на его слова, Абдель Хафиз повторил вопрос:
— Твое имя?
— Зухра Абд-ас-Салям…
Он услышал ее высокий, громкий голос. Кто такой этот Абд-ас-Салям, позволяющий девушке на выданье выходить одной из дома, учиться в школе для мальчиков и общаться с ними? Какой отец разрешает это?
Абдель Хафиз отыскал ее имя в классном журнале — оно было вписано ручкой, а не напечатано на машинке, как имена других учеников. Он совершенно запутался в этом деле. Итак, директору все известно, и он, без сомнения, участвует в заговоре, направленном против него. Абдель Хафиз подумал, что это, вероятно, проделки недоброжелателей, которые возненавидели его за прямоту и честность, постоянно строят ему козни и препятствуют продвижению по службе. Видно, они хотят выжить его из школы. Включить в класс, который он ведет, девушку! Конечно же, ему устроили ловушку! Он забыл, какой сейчас должен быть урок — арабского языка или богословия. Дрожащими пальцами взял мел, подошел к доске, написал дату и задумался. Он как будто впервые осознал, что сейчас семидесятые годы и что он уже больше двадцати
Абдель Хафиз стал размышлять о случившемся. Ведь он всегда жил благочестиво и честно, чтил предписания аллаха. Он твердо знал, что место женщины — в дальнем углу дома, подальше от мужских глаз. Потому что, когда мужчина общается с женщиной, рядом с ними всегда третий — дьявол. А если женщина будет общаться с тридцатью мужчинами или с тысячью? Да мир тогда наводнится дьяволами, на земле произойдет катастрофа и наступит день Страшного суда.
Он продиктовал ученикам предложение для разбора и погрузился в свои мысли: закончится урок, он пойдет к директору и подаст заявление об уходе. Именно этого они и добиваются. Для того-то они и прислали сюда эту девушку и посадили ее перед ним. Нет, он не даст им одержать такую легкую победу, он не уйдет в отставку — опыт подсказывает ему, что это было бы ошибкой.
Когда наконец закончился урок, Абдель Хафиз направился к директору. Он был уверен, что тот уже приготовил объяснение. А объяснение оказалось простым: отец девушки — правительственный чиновник, они недавно переехали в этот пригород. Поскольку в районе нет других средних школ, решено было принять девочку в эту школу, тем более что из министерства получено разрешение. Итак, девушка учится в его классе, как выясняется, на законных основаниях. Однако Абдель Хафиз не попадется на такую удочку, ему известны все уловки и хитрости людей, которые вдруг почему-то оказались в органах управления и в министерстве просвещения. И он не побоится вступить с ними в борьбу.
Абдель Хафиз решил, что на следующем уроке он будет вести себя так, как будто ее вообще здесь нет. Не задавать ей вопросов, не брать в руки ее тетрадь, не называть ее имени, делая перекличку, даже не смотреть в ее сторону. Пусть такое явное пренебрежение покажет ей и тем, кто это устроил, что его не удалось провести.
Он вошел в класс и опять подивился необычной тишине перед началом занятий. Ссоры, драки, шум, гам — словно бы и не было их никогда прежде. Лица мальчишек чисто вымыты и сияют, как начищенные лампы. Они стали вдруг заботиться о своей внешности: причесывать волосы, носить опрятную одежду. И бедность их теперь не так бросается в глаза. Учитель Абдель Хафиз будто видел своих учеников в первый раз. Он обратил внимание на то, что в классе чуть ли не впервые нет отсутствующих, и когда он спросил о домашнем задании, оказалось, что его приготовили все. Ведя урок, учитель Абдель Хафиз постепенно обнаруживал и другие перемены, происшедшие с его учениками. Раньше во время урока они не проявляли никакого интереса к предмету, не слушали, отвлекались, болтали. Теперь же отвечали на все его вопросы. Да и сам он ощущал какой-то душевный подъем. Он вдруг впервые осознал важность предметов, которые преподавал. Ученики слушали его с таким вниманием, будто то, что он говорил, было для них самым важным на свете, будто он владел какими-то тайнами бытия. За все двадцать лет преподавательской работы такое с ним случилось впервые. Абдель Хафиз украдкой взглянул на девушку. Так, значит, это она обладает такой силой, которая вершит чудеса! Да она просто чародейка! Из какой страны джиннов явилась она сюда, чтобы сделать то, в чем не мог преуспеть никто другой?! Ведь никто не может заставить учеников учиться — ни учителя, ни родители, ни министерство просвещения, ни другие правительственные учреждения. Дети обладают непокорным и мятежным духом, вечно ссорятся, кричат, устраивают шум, гам и беспорядок. Учеба для них — неприятное и мучительное времяпрепровождение. Но пришла эта девушка, и они превратились из дьяволят в сущих ангелов. Учитель Абдель Хафиз был уверен, что она может совершать и любые другие чудеса, выпустить, к примеру, из рукава стаю голубей или десяток зайцев. Она обладает какой-то магической силой, которой он не в состоянии найти объяснение. Абдель Хафиз еще раз посмотрел на девушку и заметил на ее лице тень смущения и растерянности. На первый взгляд обычная девушка, судя по облику — ливийка. Видно, из состоятельной семьи. Бедность не коснулась ее лица. Оно было красивым и спокойным, как оазис. Он не увидел в ее чертах ничего, что свидетельствовало бы о той силе, которой она владеет. Но в том, что она владеет дьявольской силой, учитель Абдель Хафиз не сомневался. Он убедился в этом еще больше, когда взглянул под парту, за которой сидела девушка: ее ноги были обуты во что-то похожее на копыта осла. Он чуть было не возопил, но вовремя заметил, что это каблуки ее туфель. Учителя охватил панический страх: вдруг девушка рассердится и превратит его в столб, дерево, лягушку или мяукающую кошку. Он почувствовал, как по его телу пробежала дрожь, — боже, спаси и сохрани! Абдель Хафиз закрыл учебник и вышел из класса прежде, чем прозвенел звонок.
Даже дома учитель Абдель Хафиз не мог успокоиться и странное чувство — будто он совершил какое-то преступление и страшное наказание неминуемо — не покидало его. Образ девушки с ослиными копытами преследовал его. Иногда она оборачивалась драконом, у которого из пасти вылетали огромные языки пламени, иногда превращалась в чудовище с когтями какого-то фантастического зверя. Чтобы избавиться от этих наваждений, он стал громко повторять имя девушки.
Утром следующего дня учитель вдруг вспомнил, что ее тетрадь лежит вместе с тетрадями других учеников. Он дрожащими пальцами раскрыл ее, но, к своему удивлению, не нашел там ничего необычного. Она не использовала ни тайнописи, ни таинственных знаков из «Книги мертвых». Он увидел, что ее почерк аккуратнее и красивее, чем у других учеников. Абдель Хафиз на мгновение задумался, затем взял ручку и поставил ей плохую оценку, несмотря на то, что ошибок в задании не было.