Барабаны зомби
Шрифт:
– Возможно, – согласился Боб. – Записи Совета гласят, что Кеммлер написал три книги: «Кровь Кеммлера», «Рассудок Кеммлера» и «Сердце Кеммлера».
– Он их опубликовал?
– Размножил сам и начал распространять по Европе.
– И что из этого вышло?
– Вышло то, что слишком много чернокнижников-самоучек получили доступ к некромантии.
Я кивнул.
– А что было потом?
– Стражи предприняли грандиозную постановку «451° по Фаренгейту», – пояснил Боб. – Они лет двадцать посвятили поиску и уничтожению копий. По официальным
Я присвистнул.
– Выходит, «Слово Кеммлера» – это четвертый манускрипт?
– Если это так, дело дрянь, – сказал Боб.
– Почему?
– Потому, что кое-кто из Кеммлеровых ученичков избежал расставленных Советом сетей. И они до сих пор на свободе. Если они получат новый курс некромантии на дому, они могут использовать это для самых гнусных штук.
– Они что, тоже чародеи?
– Ага, только черные, – уточнил Боб.
– Их много?
– Трое-четверо, максимум пять… впрочем, Стражи мало распространялись на этот счет.
– Что-то это не слишком похоже на проблему, с которой не справились бы Стражи, – заметил я.
– Если только именно в этой четвертой книге не содержалось то главное, чему хотел обучить их Кеммлер, – возразил Боб. – Если это так, мы запросто можем получить четверых или пятерых Кеммлеров на воле.
– Господи, спаси, – охнул я. Потом опустил свою изможденную задницу на стул и в задумчивости потер виски. – И вряд ли можно считать случайностью то, что на носу Хэллоуин.
– Время года, когда граница между миром смертных и миром духов слаба как никогда, – добавил Боб.
– Как в тот раз, когда Кошмар устроил охоту на моих друзей, – заметил я. Тут меня осенила еще одна мысль, и я посмотрел на Боба. – Однако для этого ему пришлось ослабить барьеры еще сильнее. Они с Бьянкой специально мучили тех несчастных духов, чтобы те расшатывали барьеры. Слушай, большая магия обязательно требует участия духов?
– Нет, – ответил Боб. – Это только один из способов. Для этого можно использовать кое-какие ритуалы и жертвоприношения.
– Ты имеешь в виду, чьи-то смерти?
– Именно.
Я нахмурился.
– Ну, для серьезных некромантских штучек им нужно потратить некоторую изначальную энергию. Это вроде как подпрыгнуть пару раз на доске перед прыжком в бассейн.
– Сравнение грубоватое, но точное, – согласился Боб. – Если ты собираешься заняться некромантией на уровне Кеммлера, тебе хочешь – не хочешь придется проделать какую-то подготовительную работу. Даже в Хэллоуин, – он вздохнул. – Хотя тебе эта информация вряд ли поможет.
Я встал и направился к стремянке.
– Поможет – и больше, чем ты думаешь, дружище. Принесу тебе новых романчиков.
Глаза у черепа разгорелись поярче.
– Правда? То есть, понятно, что принесешь. Но что я такого сказал?
– Только то, что если кто-то и затевает грандиозную подлянку, он уже оставил за собой тела. А если это так, есть одно место, где это можно выяснить, чтобы докопаться до сути происходящего.
– Гарри? –
Я сунул голову в люк.
– В морг.
Глава четвертая
Морг в Чикаго просто охренительный. Впрочем, официально он уже и не морг даже, а институт патологоанатомии. И дело здесь ведут не коронеры, а медицинские эксперты. Расположен он на Уэст-Харрисон-стрит, в новеньком технопарке, специализирующемся преимущественно на биотехнологиях. Здесь очень славно. Здесь зеленые лужайки, ухоженные и коротко подстриженные, здесь аккуратные деревья и кустики, здесь замечательный вид на город – и удобный выезд на шоссе.
Конечно, он слегка подавляет размерами. Зато здесь тихо. И вот сюда, в этот роскошный парк, в дом со стерильно-нейтральным названием, свозят покойников, чтобы их резали и потрошили.
Я остановил Голубого Жучка на стоянке для посетителей какого-то соседнего комплекса. Система безопасности у морга довольно крутая, и мне не хотелось слишком уж откровенно заявлять о своем присутствии. Забрав с заднего сиденья взятку, я направился к двери, на которой значилось: МЕДИЦИНСКИЕ ЭКСПЕРТЫ.
Я постучал, помахал перед глазком видеокамеры ламинированной карточкой, которую дали мне в полиции – надеюсь, она придает мне мало-мальски официальный вид. Дверь зажужжала, я вошел и кивнул здоровяку-охраннику уютной внешности, читавшему журнал за ничем не примечательным столиком в углу входного вестибюля.
– Привет, Фил, – сказал я.
– Вечер добрый, Дрезден, – откликнулся тот. – Ты с официальным визитом?
Я выразительно поднял деревянный ящик с продукцией мини-пивоварни МакЭнелли.
– Неофициальным.
– Осанна, – хмыкнул Фил. – Неофициальный нравится мне больше, – он снова задрал ноги на стол и раскрыл свой журнал. Я поставил ящик с пивом на пол так, чтобы его не было видно от двери. – Как так вышло, чтобы я ничего не знал про этот бар?
– Маленькое, сугубо местное заведение, – пояснил я. При этом я не стал уточнять, что обслуживает это заведение преимущественно членов потустороннего сообщества и не старается привлечь к себе внимание даже местных жителей.
– Надо напроситься туда как-нибудь с тобой.
– Легко, – заверил я его. – Он здесь?
– В покойницкой, – буркнул Фил, протягивая руку за одной из бутылок. Ногтем большого пальца он сдернул крышку и, не сводя глаз с журнала, сделал большой глоток. – Умгум, – задумчиво произнес он. – Знаешь, если бы в эту дверь вошел кто-то другой, я бы посоветовал ему уносить отсюда задницу – во избежание неприятностей.
– Уже ушел, – успокоил его я и нырнул в коридор.
Покойницких… то есть, помещений для осмотра в морге… то есть, в институте патологоанатомии несколько. Но я-то знал, что интересующий меня человек находится в самой маленькой, дальней от вестибюля.