Барабаны зомби
Шрифт:
Я послушался и хмуро уставился на рентгеновские снимки.
– Эй, это что, мои?
– Ага, – подтвердил Баттерс. – После того, как я начал использовать аппарат устаревшего типа, процентов пятнадцать снимков можно худо-бедно разобрать. Да и в старой вашей медицинской карте три или четыре снимка ухитрились выжить прежде, чем вы угробили аппаратуру.
– Гм, – пробормотал я, ткнув пальцем в первый снимок. – Это когда в меня пулю засадили в Мичигане, – на снимке отчетливо виднелись трещины, разбегавшиеся по моей берцовой кости от того места, куда ударила пистолетная пуля – хорошо еще, не самого
– Именно, – подтвердил Баттерс. – А вот другой, сделан через пару лет, – он ткнул пальцем в другой снимок. – Вот, видите линии трещин? Там, где кость срослась – светлее.
– Ну, – кивнул я. – И что?
– А то, – хмыкнул Баттерс. – Гляньте вот сюда, – он выложил на экран третий снимок. В общем-то он мало отличался от первых двух, только светлого на нем было меньше. Он ткнул в него пальцем и восторженно посмотрел на меня.
– Что? – не понял я.
Он даже зажмурился от такой моей тупости.
– Гарри, – сказал он. – Это снимок, который я сделал два месяца назад. Обратите внимание: на нем не заметно вообще никаких аномалий.
– И что? – повторил я. – Ну, зажило все, ничего такого.
Он раздраженно засопел.
– Ну и чурбан же вы, Гарри. Кости не могут срастаться бесследно. Отметины от переломов сохраняются до конца жизни. Точнее, должны сохраняться. А у вас – нет.
Я нахмурился.
– Но какое это имеет отношение к продолжительности жизни чародеев?
Баттерс нетерпеливо отмахнулся.
– А вот еще, – он шлепнул на экран еще несколько снимков. – Вот неполный перелом другой руки – не той, в которую вы пулю получили. Вы заработали его, когда загремели с поезда через пару дней после нашего знакомства. Не перелом – трещина. Вы даже не знали об этом, и лубка накладывать не пришлось: хватило и повязки. Так вот, следов не осталось уже к следующему осмотру.
– А что в этом такого странного?
– Да ничего, – вздохнул Баттерс. – Ладно, смотрите дальше. Вон отметина от срастившейся ткани, а на третьем снимке ее – фюить! – и нет уже. Ваша рука здорова-здоровехонька.
– Может, я молока слишком много пью, или еще чего-нибудь? – предположил я. Баттерс только фыркнул.
– Гарри, послушайте. Вы крепкий парень. Вас ранили черт-те сколько раз, – он достал мою медицинскую карту и, крякнув от усилия, шмякнул ее о стол. И то сказать, видел я телефонные книги тоньше, чем моя медицинская карта. – И я уверен, у вас полно еще всяких бяк, по поводу которых вы даже не обращались к доктору.
– Ну, бывало, – кивнул я.
– Вы переломаны почище спортсмена-профессионала, – продолжал Баттерс. – Я имею в виду хоккеистов там, или футболистов. Ну, может, как автогонщик.
– А они что, переломаны? – усомнился я.
– Когда вы гоняете полтонны железа на скорости в треть звуковой, травмы случаются самые разные, – серьезно ответил он. – Даже не самые зрелищные аварии опасны для организма – при их-то скоростях. Вам приходилось попадать в аварию на небольшой скорости?
– Угу. Неделю все тело ныло.
– Вот именно, – кивнул Баттерс. – А теперь помножьте это на время, что они этим занимаются. Эти парни, и другие спортсмены –
– Я все-таки не понимаю, какое отношение это имеет ко мне?
– У вас не накапливается, – сказал Баттерс.
– Э?
– Ваше тело не успокаивается, восстановив функциональность, – пояснил Баттерс. – Оно продолжает ликвидировать ущерб до тех пор, пока от него ничего не останется, – он посмотрел на меня в упор. – Вы хоть понимаете, как это, черт подери, важно?
– Боюсь, не совсем, – признался я.
– Гарри, да ведь с этого, возможно, и начинается старение организма. Ваше тело – это сложный набор клеток, так? Большая часть их повреждается или изнашивается – и отмирает. Организм замещает их. Это непрерывный процесс. Вот только каждый раз, когда тело производит такую замену, новая клетка чуть уступает предыдущей в качестве.
– Ну да, – кивнул я. – Повторное копирование. Слыхал о таком.
– Вот именно, – согласился Баттерс. – Вот как вам удается излечивать свои травмы. Похоже, в этом же таится потенциал вашего долголетия. Ваши копии не уступают оригиналу. Ну, или по крайней мере чертовски ближе к нему, чем у большинства людей.
Я зажмурился.
– Вы хотите сказать, я могу исцелить любую травму?
– Ну, – вздохнул он, – не как люди Икс. Если вам перерезать артерию, вы умрете от потери крови. Однако, если вам удастся пережить собственно момент нанесения травмы, ваше тело, похоже, способно со временем почти идеально восстанавливать поврежденные части. Это может занять месяцы, даже годы, но вы отделаетесь благополучнее, чем большинство людей на вашем месте.
Я посмотрел на него, потом на руку в перчатке. Я попытался произнести что-то, но горло пересохло.
– Угу, – кивнул Баттерс. – Мне кажется, рано или поздно вы получите назад свою руку. Она ведь не отмерла и не отпала. Мышечная ткань сохранилась. Со временем, мне кажется, вы сможете полностью заместить поврежденные ткани и восстановить нервы.
– Это… – начал было я и поперхнулся. Сделал вдох и попробовал еще раз. – Это было бы славно.
– Мне кажется, мы могли бы помочь этому процессу, – заметил Баттерс. – Физиотерапия. Я как раз собирался поговорить с вами об этом в следующий ваш визит. А тут и вы сами заглянули.
– Баттерс, – пробормотал я. – Дружище. Э… Это…
– Совершенно замечательно, – договорил он за меня. Глаза его сияли.
– Я хотел сказать, с ума сойти. Ну и еще, спасибо вам.
Он ухмыльнулся и пожал плечами.
– Я всего лишь говорю, что видел.
Я опустил взгляд на руку и попробовал пошевелить пальцами. Они, типа, дернулись немного.
– Почему? – спросил я.
– Что – «почему»?
– Почему у меня получаются удачные копии?
Он присвистнул и, продолжая ухмыляться, взъерошил свою шевелюру пятерней.