Барбарелла, или Флорентийская история
Шрифт:
Ну их всех. Она танцует менуэт с подходящим для такого дела кавалером.
Элоиза всегда любила вписывать букву S в воображаемый квадрат. Ничего сложного — два шага, потом ещё два и ещё два, но их ведь можно сходить по прямой, или немного скруглить, или вообще выписать сплошную кривую… ой, пока она задумывалась, уже настали левые руки! И снова S, пройти мимо него, провернуть симметрично обе руки, повернуться…
Финал обычно зависел от кавалера, все выполняли его немного по-разному. Этот очень гармонично закрутил спираль, и привёл Элоизу точно в нужное
— Благодарю вас, ваше высочество, — произнёс он, церемонно кланяясь уже не в фигуре танца, а просто ей.
— И я благодарна вам, маркиз, — Элоиза учтиво наклонила голову.
Он подал ей руку и повёл в ту сторону, где она видела Себастьена. По дороге она услышала что-то вроде «донна Эла отрывается».
— Вы неподражаемы, ваше высочество, — Себастьен тоже учтиво наклонил голову, но при том смеялся.
Элоиза сначала раскланялась с маркизом, потом повернулась к нему.
— Вы видели? Вам понравилось?
— Я видел, и мне понравилось. Вы правы, из ныне живущих никто не сможет составить вам пару в таком вот хитровыворотном танце. Как тут сказали? Донна Эла отрывается? Ну так продолжайте, сердце моё, до первого луча солнца ещё далеко. Но я узнал, вальсы ещё будут. Так вот — все они мои, ясно вам?
— Согласна, монсеньор, — и Элоиза опустила глаза, как добропорядочная допотопная дама.
Не забыв, впрочем, потрепетать ресницами аки Барбарелла.
После менуэта был объявлен контрданс «Морячка», его танцевали все, более того, гости из палаццо Эпинале тоже знали этот танец!
Октавио оживился, поискал взглядом Франческу. Она сначала сидела на стуле и отказывалась что-либо делать, только смотрела по сторонам во все глаза. Разглядывала платья, причёски, украшения. Её тоже разглядывали — второй такой дамы в этой бальной зале просто не было. Кьяра практически смешалась с местными, донна Эла сама как будто сошла с портрета. Джованнина летала по залу как на крыльях и болтала со всеми, как со старыми знакомыми. На Франческу поглядывали, но подходить не решались — он стоял или сидел рядом, разве что иногда отходил по приказу монсеньора к какой-нибудь картине, пока монсеньор вёл переговоры.
Но переговоры завершились, результат получен, можно выдохнуть. Но всё же не забывать смотреть по сторонам — такой приказ озвучил дон Лодовико, и это понятно — дом-то чужой, и эти местные вообще непонятные.
А Франческа смотрела по сторонам и даже улыбалась. Но сколько можно сидеть-то, всего один вальс и станцевали, и вообще это уже было давно.
— Франческа, мы же знаем «Морячку», пойдём танцевать!
— Ты думаешь? Это нормально? — встревожилась она.
— Нормально, — он поднялся сам и подал ей руку.
Колонна получилась длинная, её разбили на две, и они оказались второй парой в самом-самом начале. Отлично же, и схему проверить, как они тут танцуют, и первой парой походить!
Схема была в целом такая же, только вот шаги у всех оказались разными. Но траектории
Франческа немного оттаяла, пока они стояли в десерте — успокоилась, и когда стали первой парой, даже начала улыбаться. Вторыми у них оказались тот самый местный, который только что танцевал почти балет с донной Элой, и госпожа Гортензия — да-да, та госпожа Гортензия, к которой они обращались в парке. Интересно, нормально ли поблагодарить её за помощь?
Когда их пара прошла до самого хвоста и постояла в десерте ещё и там, танец закончился. Октавио не успел проводить Франческу на место, как их окружила небольшая толпа местных портретных дам. Что им всем нужно?
— Госпожа Франческа, ваше платье выше всяческих похвал! — сообщила дама в платье, немного похожем по очертаниям, но не обладавшем таким количеством разных пришитых во все возможные места штук. И у неё было просто платье, а у Франчески-то целая куча вещей!
— Благодарю вас, — кивнула Франческа.
— Знаете, у нас были похожие на вас гости, два года назад, — продолжала дама. — Но они не с улицы пришли, а вывелись из рисунков в кабинете Пьетро! Мы так и не поняли, кто их нарисовал и зачем, но они были такие забавные! Меня зовут Жерменой, и я художница. А вы?
— А я аналитик, — сообщила Франческа. — Скажите, ваше платье, оно ведь на каркасе?
— О, на совсем небольшом! Это не каркас, это просто небольшая подушка, не люблю, чтобы части одежды стесняли движение. Корсета вполне достаточно! Но ваш необыкновенный костюм, наверное, очень нелегко носить?
— Точно, — кивнула Франческа.
Она уже не затаивалась, дышала глубоко и не смущалась.
Социализация происходила успешно, можно было оглядеть зал — не происходит ли тем временем ещё чего-то интересного.
* * *
Не прошло и пяти минут, как вдруг откуда-то взялась помянутая Барбарелла. Она шла мимо очень целеустремлённо, вместе с корзинкой и гадом в ней, но увидела Элоизу и притормозила.
— Ваше высочество, — она вежливо наклонила голову.
Элоиза сочла это приглашением к разговору и ответно кивнула:
— Госпожа Бальди.
— Могу я ненадолго остаться с вами?
— Это вы меня спрашиваете? — удивилась Элоиза. — Я здесь никак не хозяйка, в отличие от вас. Хоть вы и не Донати, но ваше место в этом церемониале не под силу никому.
— О, благодарю, — кивнула Барбарелла и села, и поставила на колени свою корзинку.
— Скажите, вы в самом деле позировали для портрета с осьминогом? — почему-то именно этот вопрос занимал Элоизу сильнее всего.
— Нет, — улыбнулась Барбарелла. — Я предлагала отправиться в лагуну поздним вечером, к нам непременно бы кто-нибудь приплыл. Но господин художник видел осьминогов только в тарелке или на рыбном рынке, он не мог представить, как дама в расшитом жемчугом платье будет держать в руках подобное создание. И он просто придумал и нарисовал Магнуса. Он совсем не склизкий, и очень добрый. Если хотите, можете его потрогать.