Барин-Шабарин

— А что, дороги-то нельзя было отремонтировать? Это не военная колдобина, это, мля, распил бюджетных денег! — раздраженно сказал я, когда мой УАЗик в очередной раз тряхнуло.

— Алексей Михайлович, я же говорил, что лучше было бы на моей Тойоте поехать, — надменно сказал мой сопровождающий, временный глава чего-то там, Константин Ухватов.

Этого ухаря приставили ко мне, когда я неожиданно решил объехать тот район, от которого и буду баллотироваться в республиканское самоуправление. Скажем так, самый «таинственный» район из тех, где проживает мой электорат. Такой эпитет район получил от меня не потому,

что здесь происходят какие-то магические, мистические дела. А из-за того, что в этом регионе, уже давно освобожденном и глубоко тыловом, таинственно пропадают деньги.

Только вот тайна эта — так себе, и основана лишь на том, что все молчат: одни боятся хоть что-то сказать, другие сами на потоках сидят, третьи «хатаскрайники», которые закрывают глаза и трясутся, чтобы не потерять свое место. Все, как везде, но всё-таки здесь, в местах, где еще недавно громыхали прилеты, должно быть иначе. Для чего тогда все это, если не менять страну и не меняться самим?

Бюджет, если судить по бумагам, должен был устроить в этом регионе прямо-таки потоп из денег. Якобы потрачены уже миллионы рублей. Считается, если только листать бухгалтерию и никуда не смотреть, что деньги пошли на дороги, на расчистку и восстановление городов и деревень. И что-то и вправду сделано, по крайней мере, в отчетах красочно и эффектно представлено сугубо целевое освоение средств, какие-то фото приложены, по принципу «до и после». Первые километров десять я тоже думал, что настала справедливость в Богоспасаемом Отечестве. Такие дороги у областного центра положили, что и в Москве-то далеко не везде так. Ну красота!

А потом… Я смотрел на детализацию проектно-сметной документации — и где-то на десятой странице у меня прорвался смех. Как же нагло воруют! Достать такой документ вообще получилось только потому, что такой вот, как и я, с незамутненным сознанием и не повязанный в коррупции, пришел в республиканскую администрацию. Он там теперь воюет, в кабинетах, и не понять, где легче: в бою есть враг, он осязаемый, его видно, а здесь, вроде бы, и свой… Как у Владимира Семеновича: «И не друг, и не враг, а так…» Или все же выходит, что именно враги, а не так?

Но не все плохо, вот и программа «Время героев» заработала. И это можно было бы назвать той самой магией, ведь, окунувшись в болото государственного управления, я понял, что в России могут буксовать любые программы, что направлены на уменьшение мест для водопоя у реки с национальными доходами. А мест там теперь поубавится, если хотя бы двадцать процентов честных людей придет. Тех, кому за державу обидно — и поэтому мзду не берут.

И вот когда понимаешь, что есть еще кто-то, кто ранее сражался на поле боя, а теперь готов биться за будущее страны, становишься еще более требовательным к самому себе и к своим поступкам. Начинаешь верить, что не один, что можно очищать от скверны страну. Так что, как только я был включен в списки ведущей партии России, посчитал своим долгом знать, от какого региона страны я буду избираться в республиканский парламент.

Воевал я несколько западнее, хотя и в эти края заезжал. Так что в другом регионе на пузе прополз, может, и больше ста километров, там знаю каждое дерево, сарай или гараж, что были укрытиями, а теперь здесь хочу так же изучить новый театр действий.

— Костя? А вот здесь написан функционирующий магазин. В него поставки какие-то были продуктов социальной корзины? Где магазин? — спросил я у сопровождающего.

— Вражеский дрон недавно разнес. Мы строим, а они разрушают, — отвечал явно

раздраженный Ухватов.

— И бьют только по отстроенным зданиям? Ну да, там же склады боеприпасов и пункты управления. Верю! Но тогда почему в ворохе документации нет оценки повреждений и сметы от головного застройщика по восстановлению? Это же объект первостепенной важности, — продолжал я наседать на бывалого чинушу.

— Магазин есть рядом, здесь, в квартале. Людей-то всего вернулось в дома — примерно две тысячи, это раньше проживало более пятнадцати, — отвечал Ухватов.

В принципе, можно было уже особо ничего и не спрашивать. От того, чтобы не оказаться на больничной койке со сломанной челюстью или еще какой-нибудь частью тела, этого хлыща отделял разве что курс психологии, который мне пришлось выучить во время учебы в проекте «Время героев».

Там уж больно сильно напирали на важность психологии и этику деловых отношений, хотели, видимо, научить воинов сдерживаться, не силой дела решать. Ну, ладно. Но то, что я подам запрос в Следственный Комитет на проведение аудита — к гадалке не ходи. Это теперь часть моей работы, и, если есть возможность не кулаками или автоматом решать вопрос, а в правовом поле, то это нужно делать. Государство — это система, но не хаос! Это нам так же успели внушить.

— Гуманитарка хоть по списку или тоже спиз… — все-таки не всегда помогает выученный курс психологии и этики деловых отношений, ну прет назвать вещи своими именами, особенно, когда эти имена сплошь матерные.

— Не извольте беспокоиться, пакеты с гуманитарной помощью строго по списку, — ерничал сопровождающий.

У меня не было времени на то, чтобы перепроверять каждый пакет с продуктовым набором, средствами гигиены и лекарствами. Это ведь были даже не пакеты, а ящики. Деньги на эту помощь были выделены моей партией, которая проплатила и некоторым организациям за то, что гуманитарка дойдет до адресата. И как мне ехать в «буханке», не забив ее полезным грузом? Я бы и Ухватова выкинул, как бесполезного, но… этика деловых отношений.

— Едем в магазин, — решительно сказал я.

— Алексей Михайлович… — мой сопровождающий замялся. — Здесь до сих пор могут летать дроны. Мы же с вами даже без бронежилетов.

Я посмотрел на Ухватова, чуть прищурившись. Если бы кто-то из моих близких увидел этот прищур, то мог бы уже кинуться уговаривать меня успокоиться и не пороть горячки. Такая вот у меня привычка — чуть прикрыть левый глаз, будто целюсь. В это время я был готов бить или даже убивать.

— Ты, Федя, лучше рот уже свой прикрой, — нарочито спокойно, даже медленно сказал я. — Целее окажешься.

— Я не Федя, — инстинктивно вжимаясь в кресло, сказал Ухватов.

— Скажу, так будешь Федей, — настаивал я, сжимая пальцы в кулаки.

— Э-э, все, хватит, я понял. Ты же не думаешь, что на тебя управы не найдется? — говорил Ухватов, выставляя руки вперед. — Поехали обратно. С тобой поговорят люди, и ты все поймешь.

— Я уже все понял, — считая в уме, как советовал психолог, сказал я.

Не нужно было даже учиться у опытных менеджеров, участвовать в семинарах и конференциях, чтобы понять, что здесь творится. Пилят бюджет, списывая потери под боевые действия. А еще, я в этом полностью уверен, гуманитарка, которая идет и по бюджету, и со стороны многих организаций, рассчитана на более чем две тысячи человек, а волонтерская так и вовсе может дербаниться сразу по выезду в регион. А я не заметил ни одного новоиспеченного гражданина РФ. Тут и двух-то тысяч человек не проживает.