Барин-Шабарин
Шрифт:
— Лови, солдатик! — вдруг раздается голос бабули сверху.
Она направила ствол автомата на стрелка, но второй рукой держала еще один АК-74, предлагая оружие мне.
— Чего не стреляли, Мария Всеволодовна? — спросил я, ловя автомат.
— Старая я уже, бегать от одного окна к другому. Вы ж на месте не стояли, решили порезвиться, в догонялки поиграть. Вот заняла позицию, а тут и ты, мил человек, уже справился, — несколько оправдывалась старушка.
Я кивнул. Но, думаю, не все именно так было. Кто я ей? Так, человек прохожий, обтянутый кожей. Уверен, что бабуля взяла под прицел дверь и выстрелила бы, кто бы ни начал ее открывать.
Тем временем, мыча и кряхтя, словно в стрелка вселился дух Бугая, который через десять метров бега задыхался, стал приходить в себя пленник.
— Кто такие? — спросил я у стонущего от боли мужика. — Я задал вопрос!
Бабуля уже вышла из дома и, стоя у двери, наблюдала за мной и за пленником.
Бью рукоятью пистолета бандиту в переносицу. Кровь заливает ему лицо, а тело окончательно заваливается на землю. Надо повторить вопрос и ещё подумать, как лучше провести экспресс-допрос, но так, чтобы не сильно шокировать жестокостью бабулю и не вызвать лишние вопросы у полиции, но тут…
Шум подлетающего дрона, такой знакомый, такой ненавистный, я не спутаю ни с чем.
— Бах! — прозвучавший выстрел вывел меня из ступора.
Бабуля стреляла куда-то в воздух. Из-за кроны деревьев, и особенно большой груши, я не вижу приближающегося дрона, но отчетливо слышу звуки, издаваемые его лопастями.
— Детей уводи из дома, мать, быстрее! — закричал я, понимая, что дрон уже совсем близко.
Дракон… Так называют дроны с термитной смесью. Именно такой и завис над домом, сбрасывая смесь на здание. Я начал стрелять, но дрон отлетел чуть в сторону, прячась от меня за крышей дома, и это перемещение особо не повлияло на действия беспилотника. Он продолжал поливать своей смертельной вязкой субстанцией деревянное строение.
Я рванул к двери, не обращая внимания на бабулю с автоматом, которая стояла и крутила головой, выискивая цель, и собираясь поразить из своего оружия беспилотник. Женщина все поняла, бросила затею подбить «дракона», да и поздно уже. Мария Всеволодовна побежала следом, но не успевала за мной. Благо дверь была открыта, и без капли сомнения я рванул во внутрь.
— Оставайся снаружи! — прокричал я женщине, сомневаясь, что меня послушают.
Дети должны быть в подполе, опасность для них с приходом бандитов была, и бабуля наверняка их запихнула в погреб. Где он находится, я заприметил, когда гостил в доме. Если бы это могло быть укрытием от сбрасываемой дроном зажигательной смеси, то можно было бы и подумать, рисковать ли, вытаскивая их, или пусть лучше дети остаются на месте. Но сейчас тут будет такая адская жара, что выжить невозможно даже и за десяток метров от дома. У термитной смеси температура горения такая, что плавится броня.
Уже пылал второй этаж, смесь капала на пол, моментально воспламеняя все вокруг. Я отшвырнул в сторону стол и ковер, под которым было кольцо, потянув за него, открыл люк в подпол.
— Руки мне, быстро! — кричал я.
Насколько все же сообразительные дети! Они протянули мне руки, и я, на каких-то внутренних, волевых усилиях, моментально выдернул детей на поверхность. В это же время пламя все больше приближалось, становилось невыносимо жарко, я чувствовал, что уже плавится и горит на мне одежда, может, только чуть-чуть замедлила процесс китайская устойчивая ткань. Не все вещи китайцы плохо делают, вот и пулю сдержал рашгард,
Нагнувшись над детьми, закрыв их своим телом от капающей смеси, я ударил кулаком по оконной раме, вышибая ее. Как же хорошо, что у бабули еще до войны не было денег, чтобы поменять окна, и рама разлетелась в разные стороны от первого прикосновения.
— Бросай мне детей! — кричала внизу, снаружи, бабуля.
Вот женщина! Как же понимает ситуацию! Поколение сильных людей!
Продолжая нависать над детьми, я беру мальчишку и кидаю его из окна. Ловлю взгляд девчонки, такой благодарный, такой сочувственный. Сильная девчонка растет. Эх, бедные парни, такой характер не укротить, а еще расцветет с годами девчонка… Хотя нет — пусть растут такие мужики, чтобы под стать сильным женщинам были.
— Живи! — хриплю я и, следом за мальчишкой, выкидываю девчушку.
Я уже не могу разогнуться, боль, казалось, проникла во все клетки моего тела. Можно было бы кричать, и я пробовал это делать, но вырывались какие-то хрипы.
Шаг. Невыносимо больно, но нельзя сдаваться. Никогда нельзя сдаваться! Шаг… Сжав зубы до скрипа, я силюсь поднять ногу, но не получается. Тогда я опираюсь на подоконник, наваливаюсь, стараясь оттолкнуться и упасть наружу, протягиваю руку, хватаюсь за небольшой карниз, подтягиваю свое уже горящее тело. Треск рушащегося перекрытия заглушает крики хозяйки дома, призывающей меня быстрее прыгать.
— Живите! — не говорю, скорее, только думаю, ведь не слова звучат, а хрипы.
Наверное, я прожил правильную жизнь. Если спас чужую, значит, не зря. Жаль только, что такие, как Ухватов, живут, но слава Богу, есть такие, как бабуля, как мои сослуживцы. В мире все равно больше хороших и правильных людей, они просто плохо организованы.
Потолок рушится, прижимая меня к полу, ломаются кости, те, что еще не успели сгореть. Умирать не страшно, страшнее жить никчёмно…
Глава 3
«Как?» — вдруг пришла в голову мысль, что нет боли, в груди не колет. Нет огня! Не верю! Так не может быть! Или это то самое безвременье, пустота, что описана Булгаковым? Мастер с Маргаритой где? К черту Мастера, Маргариту давайте!
Шустрые мысли, не всегда логичные, проникали в мою голову и с еще большей скоростью покидали ее. Казалось, что ответы рядом, но ухватить самую суть, как и понять происходящее сейчас со мной, не получалось. Вот я горю, терплю адскую боль, но спасаю детские жизни. Мгновение, а может, и его не было, и вот… Я лежу на снегу, в холоде. Сказал бы, что в обжигающем холоде, и было бы действительно жарко, так это же смотря с чем сравнивать. Мне уже есть с чем. После пережитой боли — я не знаю, что меня еще удивит. А слово «обжигать» — оно становится каким-то особым, зловещим.
Стоп! Зима? На дворе май месяц, тепло, почти что и жарко… Должно быть. Но, открыв глаза и увидев ясное, такое притягательное небо, я зачерпнул рукой снег, поднес его ко рту и… совершенно точно услышал скрип, сжимая его в ладони, и улыбнулся, жуя на удивление чистый снег. Как в детстве! За что ругали меня родители, за что я не ругал своих детей, потому как их не было у меня. Нужно этот пробел срочно восполнять, а рука, между тем, сама потянулась к снегу. Как же все-таки здорово жить!
Сейчас разберусь с преступниками, пройдут выборы, и найду себе женщину. Тут ведь не про любовь, тут про тыл и достойную жену. И жить! Правильно, честно.