Барометр падает
Шрифт:
Расположение для меня посчитали идеальным: между «Дюной» и Берлином менее семи градусов долготы, никакого десинхроноза! Петросяну сложнее, ему играть в Рио, но тут уж ничего не поделаешь: ищи, не ищи, а в западном полушарии у нас санаториев нет. На Кубу лететь? Нет уж, тропики хуже десинхроноза.
Наши номера были рядом, мой и четы Петросянов. Ничего особенного, с «Дюнами», что в Лас-Вегасе, и рядом не стояло, но роскошь мне и не нужна. Мебель довоенная, добротная, ванной нет, но есть душ, и тёплая вода два раза в день, с семи до девяти утра, и с восьми до десяти вечера. И телевизор есть, воронежский
Развернул покупку. Занятная книжка, долгоиграющая, да ещё в двух томах. Мне надолго хватит. На весь сбор. И на матч.
До ужина полтора часа. Я переоделся для прогулки в дюнах. Нет, не в спортивный костюм, это было бы нехорошо. Не ходили аристократы в спортивных костюмах. То есть ходили, но у них спортивные костюмы были иными — клетчатая кепи, клетчатый пиджак, бриджи, гетры. Спортивную одежду аристократа мне пошили в мастерской Мосфильма. Для «Лунного зверя». Нашли старые журналы мод, и не просто скопировали, а творчески, потому выглядел я не пугалом из прошлого, а вполне современно, даже на шаг впереди современности. После съёмок костюм и прочее я выкупил (влетело в копеечку, качество стоит дорого), пусть будет. На маскарад могу пойти. Или погулять по историческим местам.
Огляделся в зеркале. Хорош, ничего не скажешь. Хоть опять снимайся в кино, советский разведчик, внедряющийся в «Туле».
Зашёл, как и договорились, за Тиграном Вартановичем. Он остался верен олимпийке, и мы с ним составили любопытную пару. Почти комическую. Если бы нам кто-нибудь написал текст, Жванецкий, Хайт или Трушкин, мы, пожалуй, могли бы выступать на сцене, и не без успеха.
Но текстов нам никто не написал, потому мы пошли дышать морским воздухом — пока не зашло солнце. Пограничная зона, и после заката прогулки по берегу моря запрещены. Во избежание.
Но до захода солнца гулять можно.
И мы гуляли. Дорога шла через сосновый лесок, дорога, вымощенная серым булыжником.
Балтийская погода переменчива, сейчас ясно, а через час может пойти дождь, потому Тигран Вартанович взял зонтик. Японский, складной. А у меня был свой, под стать костюму. Не нынешней хлипкой конструкции, а надежный зонт немецкой работы. Куда тяжелее обыкновенного, зато прочный, прекрасная сталь и чёрное дерево. Можно безбоязненно опираться как на трость. Куплен в Вене по случаю.
Но дождя не будет, так, по крайней мере, прогнозировало «Морское радио».
Поднялись на дюны. Вид серого моря и серого неба не будоражил, но нам и не нужно волнений. Алые паруса — это для Чёрного моря. Или Средиземного. А тут вдали стоял небольшой кораблик, видно, пограничники стерегли рубежи нашей Родины. Далеко, на горизонте, флага не разобрать, но спокойнее думать, что свой, что граница на замке, мышь не проскочит.
Спустились к морю. Воздух особенный, насыщенный микроскопическими капельками. Глазу не видно, но организм чувствует. В этих капельках — соли йода, брома, хлора… По утверждению курортологов, очень полезные, особенно для москвичей. В Москве последнее время ощущается недостаток йода, даже предлагают всю пищевую соль йодировать. Но скоро сказка
Волны набегали робко, осторожно, опасаясь, будто кто-то здесь, на берегу, ухватит их за заднюю ножку и утащит в дюны. Убаюкивающее шуршание воды. Даже спать захотелось. Улечься на песочек, и подремать.
Полусонным я и вернулся назад, уселся в кресло, и в самом деле подремал.
А потом — ужин.
Зал заполнен на три четверти, люди солидные, и по повадкам видно, и по посадке головы, никто не тараторит, говорят веско, скупо, слова свои ценят.
Камбала, картофельные клёцки, кефир. Не много, не мало. В меру.
Я за одним столом с Петросянами. У Тиграна Вартановича то же меню, и он немного страдает, но Рона Яковлевна довольна. Острого и пряного Тигранчику каждый день вредно, а особенно вредно на ночь. Правильное питание — залог здоровья.
— Мы, шахматисты — бродячие артисты, — сказал Петросян. — Скитаемся по чужим углам, развлекаем публику, и стараемся не думать, нужны ли мы нам.
— Не хандри, Тигранчик, не хандри, — уговаривала его жена, но Тигран и не думал хандрить. Он говорил совершенно серьёзно. О наболевшем.
— Если завтра какое-нибудь явление, космические лучи, или вирус, вдруг напрочь сотрут у людей память о шахматах, что изменится в мире? Ничего не изменится! Знаете, в семьдесят пятом мы в журнале решили завести рубрику, «Шахматы на войне». К тридцатилетию победы над Германией. И стали собирать материалы. О шахматистах нашлось немало историй. Кто-то отправился на фронт, добровольцем или по призыву, и воевал. Кто-то ковал победу в тылу, взять хоть Котова, который работал конструктором на военном заводе, и за работу получил орден Ленина. Но то шахматисты, а шахматы? В госпиталях выздоравливающие порой играли в шахматы, но это не совсем то, согласитесь. В карты они играли несравненно чаще.
А письма от читателей приходят и приходят, «расскажите, как шахматная стратегия помогала планировать сражения, операцию „Багратион“ или взятие Берлина».
Действительно, как?
А никак. Шахматы — игра. Одна из. Единственная польза на войне — позволяла не короткое время отвлечься. Но вообще-то на фронте не до шахмат было.
Петросян доел последнюю клёцку, и добавил:
— У немцев почти так же, но с организацией получше. Создали Lazarettbetreuung Schach, и учили выздоравливающих азам шахматной игры, проводили соревнования, гроссмейстеры давали сеансы одновременной игры. Ефим Боголюбов давал, да и Алехин поучаствовал. Но об этом мы писать не могли, — и он решительно принялся за кефир.
Так прошел первый полноценный день нашего тренировочного сбора.
Глава 7
25 августа 1979 года, суббота
Как тренируются тигры и чижики — 2
В представлении человека несведущего, на сборах шахматисты много играют в шахматы, изучают дебюты, разбирают партии противников.
Представление это возникло не на ровном месте: в своих интервью многие гроссмейстеры утверждают, что обыкновенно уделяют шахматам семь, восемь, десять часов ежедневно.