Барон Дубов 3
Шрифт:
— Ты видела, у него даже служанки есть?! Пускай с ними и спит, а не с моей… — говорил, уходя, Светлейший.
— Нет, Вов, ты опять всё неправильно понимаешь. В первую очередь, это не служанки, это подруги…
— О…
Я наконец спокойно выдохнул, а директор, стоявший рядом, похлопал меня по плечу. Правда, дотянулся только до локтя.
— А почему они вообще прилетели? — спросил я его.
— Как почему? Из-за тебя и твоих подвигов. Это они ещё о ночном нападении наёмников не знают. Ты разве газеты не видел?
— Ах, газеты… — протянул я. Вдруг моё сознание ослепила яркая вспышка. — Но если они знают…
Обернулся на восток и увидел подтверждение своей догадке.
— О нет… — Директор проследил за моим взглядом и побледнел.
За стеной академии поднимался огромный столб пыли. До нашего слуха докатился глухой рокот. А в небе приближалась ещё пара дирижаблей поменьше. Похоже, родителей учеников, спешивших проведать своих чад и устроить разборки с директором, сейчас прибавится. В ворота начали вкатываться первые машины и конные экипажи.
— Знаете, Степан Степаныч, я того… Пойду, пожалуй.
— Идите, Дубов, идите, — кивнул директор и поправил очки. Затем широко шагнул навстречу вылезавшим из транспортных средств графам, графиням, князьям и всем остальным.
Я же предпочёл уйти туда, где меня никто не потревожит. Сначала родители осадят кабинет Степан Степаныча, потом захотят проведать, как живут их отпрыски, а потом, естественно, устроят генеральную инспекцию. Так что суматохи, ругани и склок в ближайшие несколько часов в общаге будет просто слишком много. Я в них утону. Так что решил пойти в баню.
Заскочил в комнату, взял чистое бельё и сразу туда. А там — никого. Благодать! Наконец спокойно попарюсь, и никто мне не помешает.
Баня находилась в отдельном приземистом здании из светлого кирпича. Прошёл тамбур, надев тапочки, и оказался в раздевалке. Небольшой зал с вешалками и шкафчиками. Баню тут топили каждый день, кроме выходных, и чередовали мужские и женские дни. Сегодня здесь никого не было, так что я не знал, чья очередь мыться. Хотя у всех студентов были душевые в комнатах, многие любили и пару поддать.
Я разделся и прошёл в помывочную. Это было большое помещение с душевыми кабинками и скамейками из гранита, на которых стояли пустые тазики для замачивания веников. Жаль, что у меня ни одного с собой не было. Так что я просто направился в парилку. Она была обита деревянными панелями. В них сделали ниши с лампочками и закрыли их соляными кирпичами. Выглядело красиво и уютно. От каменной печки шёл жар. Плеснул на неё воды и спрятался за клубами пара.
Хорошо! Прям чувствую, как с каждым вдохом напряжение ослабевает.
Набрал ещё ковшик воды и капнул в него жир снежного тролля, который нашёл в вещах экспедиции Дуброва. Очень полезная вещь, если её втирать в кожу. Оказывает омолаживающий эффект и ускоряет обмен веществ. То,
А ещё лучше, если вдыхать растопленнный жир, но мало кто об этом знает. В дневнике отца прочёл. Вылил ковшик на камни, и пар окутал меня плотным облаком. Я даже собственную руку еле различал, когда вытягивал. Только серое марево с тусклыми огнями солевых светильников. Красота неописуемая.
Я просидел так, наверно, с полчаса, вдыхая пар с кислым ароматом тролльего жира. Периодически поддавал воды с ним же. Раны на груди первое время пощипывало, но начал действовать жир, так что они прямо на глазах заживали. Получше всякой лечебной мази будет.
Вдруг дверь парилки открылась, и в туман вплыла женская фигура в полотенце.
— Ой! — произнесли мелодичным голосом. — А здесь кто-то есть?
Глава 22
Двор Пятигорской академии
Полчаса назад
Алексей Верещагин
Он не жалел о своём решении. Ему нравилось чувствовать себя частью какой-то стаи Дубова, что ли. Да и девчонки вокруг барона всегда крутились красивые, а Алексей на красоту был очень падок. А самое главное изменение, что больше всего нравилось ему, — он стал храбрее. Хотя «храбрее» звучит громко и не совсем соответствует истине. Но рядом с Дубовым легче было перебороть свои страхи.
Во время сражений заботился о раненых, помогал, когда они бежали от падающих башен с раскаленным металлом. В общем, будто наконец вышел из темного, затхлого чулана на свет и почувствовал вкус жизни. Вот только сейчас, стоя посреди двора академии, Алексей дрожал, как лист осины на ветру.
Дубов ушёл, а через ворота начала въезжать огромная процессия машин и конных экипажей. Сверху пытался найти место для приземления ещё один дирижабль — стального цвета. Из машин и карет выходили аристократы и аристократки в дорогих костюмах и изысканных платьях, их слуги сияли разноцветными ливреями и расчищали дорогу. Вмиг всё пустое пространство двора было запружено народом. Столько не было даже первого сентября! Тогда мало кто приехал, а вот узнали об опасностях учёбы в местной академии и поди ж ты…
Правда, всё это мало волновало Алексея. Его взгляд был прикован к современному автомобилю белого цвета. Из его капота торчали трубы охлаждения, похожие на лапы сидящего паука. Из-за руля вышел высокий и холёный слуга в чёрном жилете с золотым гербом на груди. Две переплетённые лилии.
Он открыл заднюю дверь, и на улицу вышел невысокий толстый человек с маленькими серыми глазами, седой бородкой и в широкополой шляпе. В руке изящная трость, на носу пенсне в золотой оправе, на щеке маленькая родинка, на плечах дорогой бежевый костюм. Алексей сглотнул. Это был его отец.