Барон Дубов 5
Шрифт:
Я вкратце поведал старому другу о событиях последних месяцев. Порой он хохотал до слёз, а в другие моменты его лицо вытягивалось от удивления или переживаний. Не стал уточнять, как именно я попал сюда, чтобы не раскрывать инкогнито Павла, а отделался общими формулировками про особые заслуги. Я доверял Мечникову, но зачем вводить старика в искушение.
Он же, пока мы шли вдоль бесконечных портретов, рассказал о Ярославле и событиях внутри страны, о которых я не знал. Большинство городов сейчас находились на военном
Никто не сомневался в том, что оно будет, вопрос только, когда именно. Так что Мечников вплотную занялся комплектованием и подготовкой своей дружины: мол, совсем расслабились бойцы вдали от войны. Затем сообщил, что познакомился с баронессой Морозовой, которая взяла на себя функции по управлению моим поместьем. Говорил, что деятельность она там развела колоссальную. Я аж икнул от этой новости. Давненько я свой счёт в банке не проверял…
— Должен сказать, Дубов, что я горжусь тобой, — похлопал меня по плечу князь.
— О чём вы, Анатолий Петрович?
— Я отправлял в академию смутьяна без особой цели в жизни. Теперь же тебя таким не назовёшь.
— Да вы же только что говорили обратное, — хохотнул я, напоминая о том, что произошло несколько минут назад.
— Да, но ты изменился, — он постучал пальцем по виску, — вот здесь. И взгляд другой. В точности, как у отца, когда погибла твоя мать. В те смутные времена он решил вернуть былую силу роду Дубовых. А ты достойный продолжатель его дела. Особенно хорошо смотришься в обществе этой прелестницы. Настоящий аристократ, если не считать клыков.
Лакросса легонько сжала мне локоть. Слова Мечникова явно пришлись ей по душе. Я же счёл за лучшее промолчать, потому что добавить было нечего.
— Но не обманывайся слишком сильно, — посерьёзнел он. — Нынче дворяне больше озабочены властью и деньгами, чем честью, как твой отец…
Вдруг он замолчал. По проходу нам навстречу шли двое вельмож в дорогих, изысканных костюмах. Один — упитанный и высокий, с большим носом и пышными седыми усами, переходившими в бакенбарды. Светлейший князь Ушаков, как представил его Мечников. А второго я знал.
Высокий и статный бородач — Светлейший князь Деникин, с которым мы встречались на месте крушения дирижабля. Мы пожали друг другу руки в приветствии и разминулись. Деникин вёл себя странно. При взгляде на меня резко побледнел, а глаза буквально впились мне куда-то в переносицу. Он будто сквозь меня посмотрел и увидел что-то пугающее.
— Люди сейчас быстро меняются, Коля, — задумчиво протянул Мечников, глядя вслед двум Светлейшим. — Например, Деникин. Сам не свой последнее время. Что-то поганое с ним творится, но что именно, сказать не могу. Не ведаю, парень. Вот что, держись-ка ты от него на всякий случай подальше.
— А в чём дело? — смутился я.
Лакросса внимательно
— Пока не знаю. Но когда призовут на службу, постарайся оказаться подальше от его крепостей.
Я задумчиво кивнул, не представляя, как реагировать на эту информацию. Только в одном я был уверен: Мечников просто так беспокоиться не будет.
Внизу смолкла музыка, и началась какая-то суматоха.
— Идем, — поманил нас за собой Мечников. — Сейчас Император будет произносить речь.
Началась торжественная часть. Александр Восьмой с бокалом шампанского поднялся на небольшую сцену, с которой ушёл мини-оркестр, и начал говорить. Его голос, усиленный микрофоном, проносился над замершими людьми. Даже слуги стали ходить медленно и тихо, словно тени, чтобы не испортить речь и при этом доставить напитки тем, у кого их не было.
Вместе с Мечниковым и Лакроссой мы спустились с галереи. Речь Императора, как и любого, пожалуй, государя была пространной. Поэтому она мне особо не запомнилась. Что-то про тяжёлый год, тяжёлое бремя Российской Империи, единство, сплочённость и так далее. Слова, верные во все времена. А подробности Император обсуждает с министрами и Советом князей каждый день.
После речи последовал короткий тост, люди вскинули вверх бокалы и выпили за здоровье Императора. Когда отпивал виски, чувствовал на себе чьи-то взгляды. Думаю, тут за всеми наблюдали на всякий случай. Вдруг кто-то не выпьет за здоровье Александра Восьмого? Придётся ответить на пару щекотливых вопросов после обыска в собственном доме.
Да, оппозицию нигде не любят.
Император покинул сцену, несколько князей из Совета тоже сказали свои тосты, прославляя правление Александра Восьмого, затем вышли трое царевичей, а четвёртого я заметил недалеко от себя.
— А тебя не пригласили? — кивнул на сцену, подойдя к Павлу.
Годунов с безмятежной улыбкой пожал плечами и ответил шёпотом, чтобы не услышали окружающие:
— Отец пригласил меня, но… я отказался.
— Почему? — удивилась Лакросса.
— Да, почему? — поддакнула Вероника, стоявшая сзади Павла.
Царевич аж подпрыгнул от неожиданности:
— Вы все здесь, что ли?
Я кивнул.
— И Агнес?
— Разносит напитки, — шепнула синеглазка, прячась за маской.
— Боже, ладно… — отмахнулся Годунов и снова обратился ко мне: — Я же инкогнито, помнишь? Предпочёл пока остаться Северовым.
Я хмыкнул и похлопал его по плечу:
— Ну хоть с отцом отношения наладил.
— Ага, — улыбнулся тот. — Причём благодаря тебе.
— Ч-чего? — Лицо Лакроссы вытянулось от удивления. — Дубов, ты в семейные психологи подался?
— Полегче, — замахал я руками. — Я не понимаю, о чём он. Всё это случайность.
Царевич смущённо провёл пятернёй по соломенным волосам.