Барон Дубов 5
Шрифт:
Моё же положение в этой системе находилось на гнилой подпиленной ступеньке. Отец женился на женщине-огре. Межрасовые браки не возбранялись, но среди аристократов, блюдущих чистоту крови, считались моветоном. К тому же моя мать была незнатного рода. У огров вообще такой системы нет, они делятся на немногочисленные кланы. Почти как орки.
Мать так и не получила титул баронессы, войдя в семью. В местном отделении Имперской Канцелярии не пожелали занести её в родословную Дубовых: якобы она не имеет на это право, если не предоставит своё генеалогическое древо. А огры такой чушью вообще никогда не увлекались. Я думаю, это
Не очень законно это: скорее всего, кто-то из недоброжелателей кому-то дал на лапу. В те времена я был слишком юн, чтобы понимать такие вещи. Знай я, к чему всё приведёт, то разгромил бы Канцелярию. А мой отец решил, что связываться с крючкотворами и бюрократами ниже его достоинства, и просто отмахнулся от этого.
Так что даже баронетом я мог называть себя с натяжкой. Но теперь, когда мою землю угрожают забрать в пользу государства из-за отсутствия титула, я должен занять место патриарха рода Дубовых. И я уже его занял. Подтверждение титула после академии и службы — простая формальность. Пусть кто-нибудь попробует заявить, что это не так. Я быстро покажу ему, где его место на ближайшем кладбище.
Но господин Тарасов говорил совсем о другом. Не о досрочном подтверждении титула, а о скачке сразу на несколько ступеней выше. Что за игру он затеял?
— А чего не Императором сразу? — вскинул я бровь в ответ на его вопрос.
Евгений Михайлович хохотнул, откинувшись в кресле, затянулся и выпустил тугую струю дыма вверх. Затем снова наклонился ко мне, заговорщицки шепча:
— Боюсь, что такой указ Александр Восьмой подписывать не захочет. Поверьте мне, как его первому советнику, такие резкие перемены он не любит.
Я притворно вздохнул:
— Ах, какая досада…
И отпил из бокала. Виски обжёг горло.
— Для меня куда большее разочарование, господин Дубов, что далеко не все люди аристократического толка похожи на вас.
— Это чем же они должны заслужить такое? — спросил я, имея в виду свои внешность и положение в обществе. Которые, к слову, меня устраивали. А что не устраивает, я изменю.
— Вы напрасно придерживаетесь столь плохого мнения о себе, Ваше Благородие, — Евгений Михайлович посмотрел мимо меня и махнул рукой. Подошёл официант, которого он попросил: — Принесите мне тоже, что и ему.
— Сию минуту, Ваша Светлость, — учтиво поклонившись, ответил слуга.
Он тут же развернулся на каблуках и исчез в толпе.
Между спин дворян мелькнуло красное платье Лакроссы. Партнёр по танцу у неё уже сменился, а танцевать с ней выстроилась целая очередь из молодых парней и статных мужчин. Девушка выглядела счастливой. Заметив мой взгляд, подмигнула и тепло улыбнулась.
Забавно: пусть она танцевала с другими, но я знал, что она моя. И Лакросса это знала, я чувствовал это. Просто я сам не слишком охоч до танцев, к тому же мне страсть как любопытно, к чему приведёт разговор с господином Тарасовым.
Проследив за моим взором, он ухмыльнулся:
— Красивая девушка. Пожалуй, на сегодняшнем балу она самая эффектная. Ваша спутница?
Я молча кивнул, ожидая продолжения. Вернулся официант, и князь взял с его подноса прозрачный бокал с виски.
— Благодарю, — сказал он, затянулся сигарой и отпил из бокала, напустив внутрь дыма. — Односолодовый. Хороший выбор, Ваше
Говорить, что просто взял первый попавшийся бокалстакан, я не стал. Как и то, что между односолодовым и двухсолодовым (или трёх, и сколько их там ещё бывает) виски разницы не вижу. Вкусно — и ладно.
— Я пристально наблюдал за вами, господин Дубов… — протянул Тарасов и ответил на немой вопрос в моих глазах: — Моя работа — знать, что происходит в стране. И тем более в столице. Как я уже сказал, вы сильно отличаетесь от остальных аристократов. Большинство гораздо сильнее озабочены собственным богатством, властью и женщинами. — Каждое из трёх слов он произнёс медленно, внимательно следя за моей реакцией. На моем лице не дрогнул ни один мускул. — Или всем разом. Никого не волнует судьба страны и растущая угроза Саранчи. За последние несколько сотен лет люди привыкли к некому статусу-кво на наших границах. И видят в Саранче не врага, а возможности…
— Разве это плохо? — пожал я плечами. — Данность изменить никому не по силам. Остаётся только приспосабливаться.
Тарасов улыбнулся мягко и дружелюбно, но взгляд остался холодным и пронзительным.
— Именно это и называется эволюцией. Знакомы с этим понятием?
Я взглянул на него, скептически изогнув губы. Евгений Михайлович хохотнул и снова отпил из бокала, поставив его затем на столик рядом и снова затянувшись сигарой.
— Прошу простить мне мою дерзость. Я сделал это не со зла. Вы представить себе не можете, сколько дворян пренебрегают элементарным образованием, самоуверенно полагая, что деньги и власть способны решить все их проблемы. Как правило, такие рода недолго остаются при деньгах. Я лишь хотел сказать, что законы эволюции распространяются и на Саранчу. Рано или поздно она приспособится к новым условиям и поменяет правила игры. А мы окажемся не готовы. Кто знает, что принесёт новое Нашествие? Короли и шуты могут в одночасье поменяться местами.
Я молчал. Не мог не согласиться с ним, но пока не понимал, чего он хочет от меня. Пытался прочесть мысли на его лице, но серая измождённая кожа скрывала всё, словно толстая шкура.
— Империи нужно больше таких людей, как вы, господин Дубов. Людей, которых не волнуют деньги и влияние, а только судьба их отчизны.
Насчёт последнего он тоже был не совсем прав. Судьба отчизны волновала меня лишь потому, что я здесь жил. И хотел жить дальше. А вот людей, особенно аристократов, которые готовы жрать, пока не лопнут, я любить был не обязан. Особенно если они покушаются на меня, моих друзей или мою землю.
Нет, среди аристократов много достойных людей. Может, больше, чем я думаю. Мой отец был достойным человеком. Его старый друг — князь Мечников, который отправил меня в академию. Кажется, Северов для парня, родившегося с золотыми ложками сразу в двух отверстиях, не так уж плох. Но куда заметнее были люди вроде Карнавальского или Моркинского. Последний умер в горах от проклятья Скомороха. Нисколько об этом не жалею.
Я ожидал, что следующей репликой Тарасов прояснит цель разговора, но продолжить ему не дали. К нам вдруг подошла Вероника и наклонилась к моему уху. Краем глаза я заметил, как князь равнодушным взглядом скользнул по её декольте. А вот это уже странно. Какой мужик удержится от того, чтобы задержать взгляд на этих прелестях? Как в одной старой песне, только мутант или моральный урод.