Барон Дубов
Шрифт:
— Дубов, какого чёрта?
— Да я…
— Дубов? — заорал под моей ногой Ланников. — Ты — Дубов? Значит, ваш род в самом деле опустился до огров! Выскочка, ты здесь и года не выживешь! Я тебе такое устрою… Ты ощутишь на себе всю ярость герцогского рода Ланниковых! Ты будешь считать часы до своей смерти и молить…
Хватка Сергей Михайловича вдруг ослабла, и я вопросительно посмотрел на него. Его щека дёрнулась в нервном тике.
— Ладно, — сказал он. — Чапалахни его разок, но не сильно.
Меня дважды просить не надо! Я закатил звонкого леща Ланникову.
— Скажите спасибо, что не отчисляем вас, господин Ланников, — проговорил Сергей, и в его голосе звякнула сталь. — Это первое и последнее предупреждение для вас. И для всех остальных тоже! Как сказал директор, здесь все равны. Решайте свои проблемы за пределами Академии.
Препод оглядел притихшую толпу. Она даже отступила на шаг.
— А теперь быстро все первокурсники на вводный урок! Завтрак окончен. Актовый зал прямо по коридору.
Сергей Михайлович ушёл, забрав с собой Ланникова, и остальные студенты потянулись за ним. Я пошёл следом, а девушки со мной.
— Вот это ты здорово его отделал! — восхитилась Агнес, а её глаза засверкали. Ещё чуть-чуть, и она прямо здесь на меня прыгнет. — Впервые за меня кто-то заступился! Ты точно будешь моим мужем.
— Окстись, зелёная, — отбрыкнулся я. — Просто не люблю высокомерных засранцев.
— Зря ты его так, Коля, — сказала Василиса. Но при этом её лицо светилось от счастья, а вечно бледные щёки покраснели. — Ланниковы и правда очень мстительный род.
А я вспомнил одну фразу отца, которую он любил повторять. Я начал постигать её смысл.
— А Дубовы — дубовый.
Актовый зал оказался огромной пещерой. Тысячи свечей в миниатюрных подсвечниках полукругом поднимались вверх и заливали всё вокруг мягким светом. На огромную сцену вынесли столы со стульями для преподавателей. У подножия стояли четыре человека: две девушки и два парня. Все в школьной форме, только у этих на груди рядом с гербом школы красовались ещё какие-то знаки, но издалека я не мог их рассмотреть. Судя по всему, старосты факультетов.
— Кстати, — я повернулся к Василисе. — А откуда ты знаешь Павла?
— Кого?
— Того долговязого из столовой.
— Я его не знаю.
— А он тебя — да.
Княжна приспустила шарф, чтобы я увидел, как она улыбается.
— Род Онежских очень знаменит. Мы всегда где-то рядом с императорским троном, оттого на виду и на… апчхи! слуху.
Гомон, царивший в актовом зале, стих. Директор, будучи всё в том же костюме с заплатками на локтях, поднялся на трибуну и заговорил. Его голос гремел, усиленный акустикой. Мы втроём сидели на верхних рядах, но слышали его так хорошо, будто он говорил прямо на ухо. Степан Степанович произнёс речь, рассказал о факультетах и их роли, а затем стал зачитывать списки фамилий, кто в какой факультет отправляется учиться.
Какой-то особо дошлый студент перебил директора:
— А как вы определяли кого куда отправить? Бросали жребий?
В зале послышались редкие смешки. Надо же, кому-то эта шутка показалась
Директор поднял взгляд от листков бумаги в руках.
— Нет, конечно. У меня в кабинете есть старая шляпа. Я надел её, и она сказала мне, кого и куда направить. А конкретно вас, Олейников, она просила записать на факультет тупых вопросов. И, как я вижу, шляпа оказалась права!
Раздалось уже куда больше смешков. Олейников опозорен. А Степан Степаныч не промах! Ну, оно и понятно. Руководить Академией для проблемных аристократов — это вам не санузел из тапок делать.
— Поясняю, — продолжил директор, — подход у нас сугубо научный, факультет, на котором будет проходить профильное обучение студент, для каждого определяется на основе его личной характеристики, полученной с места жительства. Олейников, всё понятно?
— Да понял я, понял.
Директор продолжил зачитывать списки. Тот, кто слышал свою фамилию, вставал рядом с определённым человеком. Постепенно четыре группы у подножия сцены росли, а количество свободных мест на сиденьях в зале увеличивалось. Гоблинша Агнес Шмидт была направлена на факультет Бдения, княжна Василиса Онежская — на факультет Удара, и я остался сидеть один.
Потому что фамилия Дубов так и не прозвучала
Глава 7
В Пятигорской Академии всех студентов распределяли между четырьмя факультетами: Барьера, Удара, Бдения и Оберега. Пока директор оглашал списки учащихся, Агнес, брат которой закончил Пятигорку, успела мне рассказать о них.
Факультет Барьера, или, как их называли из-за герба, «ежи», специализировался на обороне. То есть на нём учились те студенты, чьи Инсекты или мана-способности посчитали более полезными в возведении укреплений, оборонительных сооружений или просто в боях, когда больше важна защита.
Удары, они же «клинки», имели герб в виде двух скрещенных шашек. Название факультета говорило само за себя. Студенты обладали атакующими способностями, важными в нападении и способными убить максимальное количество живой силы врага.
Бдение, или «совы», специализировался на тайных операциях, разведке и шпионаже. Как я понял, главное, чтобы способности студентов были заточены на незаметность и нанесение точечных ударов. Что-то вроде невидимости, способности сливаться с окружающей местностью или контроль разума. Что поделать?
В мире постоянно шли войны: с Саранчой — на выживание, с другими государствами, типа Британской или Османской Империй, — постоянная подковёрная возня, переделы сфер влияния и шпионаж, с раздробленными княжествами Китая и Монголии — вечные перевороты, стравливание одних с другими и слежка за лояльными лидерами. Так что ничего не попишешь — всех студентов сразу учили воевать.
Только факультет Оберега, или «таблы», с гербом в виде аспида вокруг чаши, выделялся из общего ряда. Для его выпускников главной целью было сохранение жизни живых существ. Они исцеляли и оберегали дружинников, работали врачами и хирургами, могли кратковременно усиливать способности других людей.