Барон Дубов
Шрифт:
Я снова посмотрел вниз. Проблема ещё стояла в полный рост, но вроде начала спадать.
— Жизнь бьёт ключом, да, Дубов? — в лазарет вдруг вошёл Пётр Васильевич и усмехнулся, кивнув на моё одеяло. — Я предупреждал о побочном эффекте лекарства. Вы с княжной не?..
— Нет! — тут же воскликнул я.
— Ну и хорошо. Данный эффект продержится ещё пару дней, а потом всё вернётся к норме.
Он подошёл и осмотрел мои раны. Разрезал бинты и снял их. Под ними оказались коросты от заживших царапин, пара мелких шрамов и уже сходящие пятна синяков.
— Что ж, вас можно выписывать! Здоровье у вас богатырское,
— Спасибо, Пётр Васильевич, — поблагодарил я.
— Ну, всё-всё, — улыбнулся тот. — Выметайтесь.
Я не заставил его ждать. Оделся, пока он набивал и закуривал трубку с длинным тонким мундштуком и вышел. Напоследок обернулся — фельдшер в клубах оранжевого дыма стал похож на сказочного волшебника. Только островерхой шляпы не хватало.
Сегодняшние занятия я пропустил. Из-за того, что проспал почти целые сутки, сна не было ни в одном глазу, и я решил наверстать пропущенные уроки. Зашёл в комнату, взял пару учебников и направился в парк при академии. Настроение такое, что корпеть над книгами в душном помещении не хотелось совсем. Уж лучше на свежем воздухе. К тому же за учебниками время пролетит незаметно, наступит завтра, и я отправлюсь в город, где смогу заработать немного деньжат. И посетить бордель. Может, на пару дней там вообще поселиться? Пока побочка от зелья не пройдёт.
Мимо меня пробежала Лакросса. Та самая дочь оркского вождя. А все парни, что были в парке, повернули головы ей вслед. Сегодня оркесса оделась ещё более вызывающе, а в какой-то момент я поймал на себе её взгляд. Не давало ей покоя, что я не поддаюсь её чарам. Но сегодня мог бы, потому что она снова бегала в тонком топике, но вместо бесформенных штанов теперь надела тонкие шортики, такие же зелёные, как топ. И они обтягивали буквально всё.
Под бронзовой кожей перекатывались безупречные мышцы, а под тканью шорт тёрлись две половинки безупречного персика. Да, я мог бы сдаться, но именно из-за того, что эта вертихвостка этого от меня и добивается, всё-таки не сдамся. Она пробежала второй раз мимо меня, а я едва смог удержать глаза на страницах книги. На третьем она остановилась возле меня, и поставила ногу на скамейку, чтобы завязать шнурки. Делала она это с совершенной грацией. Издевается, зараза.
— Как дела, Дубов? — спросила она. Её грудь часто вздымалась, из декольте торчали две прекрасных дыньки спортивного третьего размера. — Не хочешь пробежаться?
— Ты за мной не угонишься.
— С чего бы это? Я всю жизнь тренировалась в высокогорье, а на этой высоте кислорода намного больше. Я сделаю тебя в два счёта.
Она самодовольно улыбнулась, обнажив два маленьких клычка и взмахнув длинными ресницами. В принципе, идея пробежаться не такая уж плохая.
— Идёт. Три круга вокруг парка. Что на кону?
— Свидание со мной.
— Не боишься, что я выиграю?
— Увальню вроде тебя ни за что за мной не угнаться.
Я хмыкнул:
— Заметь, я тебя за язык не тянул.
Пока Лакросса бежала на месте, высоко задирая колени, чтобы снова разогнать кровь, я снял свитер, закатал рукава рубашки и поправил школьные брюки, чтобы они не мешали. Немного размялся, и на счёт «три» мы припустили вокруг парка.
Для меня самым главным было
Третий круг закончился там же, где начался. У скамьи, на которой я сидел. Обернулся, но Лакроссы не увидел, похоже, обиделась из-за проигрыша. Возможно, даже первого в её жизни. Ничего, слово надо держать, значит, увидимся на свидании. Только где и когда, я пока не знал.
— Ну, Дубов, всю малину испортил! — прокричал мне один парень. Он и половина других студентов с разочарованными вздохами потянулись вон из парка.
Я улыбнулся самому себе. Простите, ребята, видит Бог, я не специально. Зато от бега мне полегчало, и я решил продолжить чтение учебников у себя в комнате. Путь в мужское и женское общежитие проходил по одному коридору, который в конце раздваивался. В одну сторону, влево, он шёл к лестнице на подземные этажы, где и была мужская часть общежития, а в другую — к лестнице на верхние этажи, где располагалась женская половина.
Обычно вход в женскую половину сторожила старуха-вахтёрша. Она сидела в маленькой будке, а оставшийся проход загораживал турникет. Свято блюла честь живущих здесь девушек. А вот парней никто не стерёг. Ну оно и понятно, кто в здравом уме сунется в мужскую общагу?
Сегодня вахтёрши почему-то не было. Зато я услышал голоса. За будкой стояла Агнес, припёртая к стенке двумя девицами, рыжей и брюнеткой, красивыми, как с картинки. Гоблинша повесила курносый нос и хлюпала им, не поднимая головы, а две, судя по нарочитой красоте, аристократки над ней потешались.
— Будь моя воля, — цедила брюнетка, — я бы вам, зелёным, запретила в академии учиться. Сидите в своих трущабах и носа не показывайте, чтобы не портить настроение благородным людям.
— Да, а ещё лучше, — вторила ей рыжая, — если их и из городов вышвырнут. От них только дым и копоть, портят свежий воздух.
— Уж лучше дымом вонять, чем смердеть, как вы, — зло выкрикнула Агнес. — Даже ванной духов ваше зловоние не перебить.
А она себя в обиду не даёт! Молодец. Но гоблинша тут же получила пощёчину за свою дерзость. Она подняла голову, на щеке появился след ладони, тёмно-зелёный, а в карих глазах загорелась злость.
В моих тоже.
Я как раз подошёл ближе.
— Не нашли никого своего размера, чтобы поиздеваться?
— Ой, — обернулась брюнетка, — неужели это тот мифический муж, которым она нас пугала? Тебе ли говорить о размерах, Дубов. Сам-то тоже никого не нашёл, да? Вот и мучаешь малявку.
В глазах Агнес при виде меня появилась радость. Но потухла, когда я развернулся и пошёл обратно.
Рыжая не удержалась:
— Вот и всё, бросил тебя твой муженёк?
А я просто зашёл в будку, взял огнетушитель и вернулся.