Барон Дубов
Шрифт:
Взгляд серых глаз пригвоздил меня к полу. Будто ученый смотрит на лягушку перед тем, как её препарировать.
— Итак, дорогие ученики, — заговорила она. Голос был ровный и приятный, но сильный и властный. — Вы стали свидетелями естественного отбора.
Она прошла мимо меня, обдав запахом дорогих духов, и положила стопку бумаг на стол. Приспустила очки и взглянула на меня.
— Самец с более высоким уровнем тестостерона и, как правило, либидо, отбил самку у группы слабых самцов. Но стоит отметить, что сила самца измеряется не в количестве мышечных волокон, а в лидерских и интеллектуальных качествах. Если бы ему противостоял кто-то обладающий достаточными харизмой и умом, то этого самца ждало бы поражение. Поэтому не стоит
Я не понял. Это она меня оскорбила или комплимент сделала?
— С другой стороны, нам могут быть неизвестны все качества этого индивида. Он мог просто показать лишь то, что посчитал нужным, — из-под очков она смерила меня оценивающим взглядом снизу доверху и коротко усмехнулась. А я почувствовал себя перед ней голым. Не могу сказать, что мне не понравилось бы.
— Вы трое, — она обернулась к постанывающим дворянам, — я всё видела. Вы отчислены. Кто-нибудь, проводите их в медицинское крыло и передайте мои слова директору.
— Я это сделаю, Лариса Викторовна! — откликнулась девушка, которую я спас.
Она прошла мимо меня, чмокнув в щёку и шепнув «спасибо». Троица обречённо поковыляла следом. Только блондин одарил многообещающим взглядом. Всего несколько дней учусь, а врагов уже…
— Остальные, садитесь. И вы тоже, Дубов. Начнём занятие. Темой, как все догадались, будет естественный отбор.
Я обратно занял своё место. Надеюсь, остальные «ежи» не точат на меня теперь зуб из-за тех троих. Их ведь учат защищать своих, а кто им здесь свои, кроме однокурсников? Так что надо держать ухо востро. Но всё занятие на меня не обращали внимание. Разве что увидел Ланникова. Но он старательно не смотрел в мою сторону и лебезил перед Ларисой Викторовной. А та же, наоборот, то и дела стреляла в меня своими зелёными глазами, а когда проходила мимо, задевала бедром мой локоть. Из-за жары в аудитории я закатал рукава, так что чувствовал кожей ткань её юбки в такие моменты. И тепло тела.
На следующее занятие я попал к факультету Бдения. И вот тут стало по-настоящему интересно! Рядом со мной села гоблинша Агнес, которая никак не желала менять свой комбинезон на форму Академии. Зато нашила на грудь сову и герб Пятигорки. Она не затыкалась весь урок, рассказывая, как познакомит меня со своей семьёй, как пройдёт наша свадьба… ладно про брачную ночь не заикалась. Пришлось бы её расстроить.
А урок тем временем был интересным. Манапользование или манаведение. Называли по-разному. Если коротко, после нашествия Саранчи все расы переболели неизвестным доселе вирусом. Сейчас его называют инсектецидом, хотя, по-моему, стоило бы наоборот. В общем, клетки выживших, хоть и не всех, изменились и теперь могли производить особый вид энергии, который назвали маной. Самые способные могли тратить её на мощные умения — Инсекты. Они и стали новой аристократией. Каждый род обладает своим Инсектом, который, смешиваясь с другими Инсектами, давал новые варианты. Те, кто послабее, тоже могли использовать ману, но более ограниченно, что ли. Типа направляют в заговорённое оружие или броню, а также для телепатии, телекинеза, управления погодой. Так же как с Инсектами, эти люди обладали какой-то одной мана-способностью.
Препод, Владислав Ахметович, коренастый бородатый мужик с проседью в чёрных кудрявых волосах, показал свою мана-способность. Он заставил пожухлый цветок в горшке вырасти и расцвести. Весьма впечатляет! Надо будет у него поинтересоваться, нет ли у него случайно ростков бамбука. В оранжерее точно должны быть. Вырастив такой, и я бы смастерил себе удочку!
Ещё пара студентов-простолюдинов, тут же захотели продемонстрировать свои способности. Один вызвал туман у доски, который чуть не скрыл с головой Владислава Ахметовича, другой прикосновением поменял цвет у парты с ясеневого на шоколадный. Да так увлёкся, что и сам стал шоколадкой с рыжими волосами. Вроде как временно, но на пару дней он точно
Агнес шепнула мне на ухо, что у неё есть такие же, только оранжевые. Я на миг представил и понял, что сочетание зелёной попки и оранжевых трусиков очень даже ничего.
Боже, Агнес, чего ты добиваешься? Хотя, понятно чего. Напрашивается на больничный из-за травм.
После занятия гоблинша чмокнула меня в губы так быстро, что я не успел увернуться. И убежала со своей группой дальше, вертя попкой в обтягивающем комбинезоне.
А неплохой в общем-то денёк сегодня получается.
Я собирался идти дальше, но в коридоре путь мне преградил Сергей Михайлович.
— Идём, Дубов, надо кое-что обсудить.
На улице припекало солнце. Мы вышли из здания Академии, и учитель повёл меня к серому одноэтажному зданию с огромным куполом. По размерам, как огромный стадион. Овальной формы, в длину с километр. Пожалуй, здание не уступало по размерам самой Академии. Одной стороной купол примыкал к горе, срастаясь с ней. В Ярославле было что-то похожее. Его называли Ареной, и проводили там соревнования, чемпионаты и дуэли.
— Знаешь, что не даёт мне покоя, Дубов? — говорил на ходу Сергей. — Ты.
— Я уже догадался.
— Ты лихо расправился с теми убийцами на поезде.
— Меня ранили.
— Чушь. Твои раны даже отдалённо не напоминали смертельные.
— Их клинки были отравлены. Достаточно одной царапины, и человек умрёт в течение нескольких секунд.
— Но ты не умер.
— Я наполовину огр. У нас природный иммунитет ко многим ядам и болезням.
— Как интересно. Ты говоришь «нас», но при этом наполовину человек. Значит, причисляешь себя к ограм?
— А сами как думаете? Полукровка с кровью древнего рода. Я с детства поперёк горла что дворянам, что простолюдинам.
Мы вошли внутрь здания. Сперва шёл широкий, но короткий коридор с высоким потолком. Потом он разветвлялся налево и направо, обходя здание по овалу, Мы свернули направо. В коридоре имелись двери и боковые ответвления. Они вели в раздевалки, душевые, туалеты и в разные секции для зрителей. Стены коридора были светлые и невзрачные.
— Значит, ты изгой для всех людей. Звучит как мотив для того, чтобы убить сына какой-нибудь шишки, не так ли, Дубов? Отомстить за все унижения.
— Не так. Я не знаю другой жизни, привык к ней. Поэтому мне плевать, когда хотят убить не меня. Ну… — я вспомнил, как заступился за Павла, за девчонку в аудитории. Что поделать? Не люблю нечестные драки. — Обычно плевать. А те наёмники хотели меня прикончить.
Сергей Михайлович открыл дверь, которая вела собственно на саму Арену. Дверь мощная, толстая, со стальным штурвалом. Как будто дверь в бункер. Или из него. Мы прошли по проходу между трибунами для зрителей и вышли на огромное открытое пространство. Высоко вверху светило послеполуденное солнце, по голубому небу ползли облака. Сейчас овальный купол был открыт.
Вместо дальней стены выступал склон горы, а основное поле, тоже овальной формы и сильно вытянутое, делилось на секции. На одной, слева, явно находилось стрельбище с мишенями, на другой, чуть дальше, небольшая арена для сражений в рукопашную — ристалище. Около неё мы и вышли. По центру рос лес. Самый настоящий! Хотя скорее рощица, сосновая. Она занимала большую часть арены и окружала скалу с небольшими руинами в виде колонн, лестницы и полуразрушенной площадки сверху. Скала была в высоту метров двадцать и напоминала нос утюга. С одной стороны пологая, а с трёх других — отвесные стены белого цвета. Если упадешь, точно костей не соберешь. Что-то мне эта скала напоминала…