Барон
Шрифт:
— Не издевайся, мне и так неудобно. Рюшечки какие-то, штаны обтягивают. Тьфу! И ни одного кармана!
— Привыкай, родной, к нелегкой женской доле. У меня тоже на платьях ни одного кармана! — и снова закатилась.
— Нет, ну в самом деле, куда что класть? Ты сумочку можешь взять.
— И ты возьми, — еле выдавила она сквозь смех.
— Да я же серьезно! — рассердился я, — сброшу сейчас всю эту мерзость и в обычных брюках и рубашке на свадьбу приду! Мне наплевать, ты меня знаешь.
— Ой, напугал! —
Протянула мне широкий пояс из тонко выделанной кожи помеченный разноцветными камнями. К поясу, на золотых цепочках, крепился кошель.
— Давно я так не веселилась.
— Рад за тебя, — хмуро буркнул в ответ, — это что, все настоящие самоцветы?
— А то! Владетель ты или кто? Это я, — тяжко вздохнула, — неизвестно кто. Так, очередная фаворитка могущественного барона. Эх, нелегкая моя доля…
И с любопытством на меня покосилась. Я остался невозмутим, не фиг надо мной ржать. А Лиза и не надеялась на ответ.
— Не уходи никуда, сейчас я переоденусь, оценишь. Надеюсь на твою искренность. Зря надеюсь, конечно, но все равно оцени. Я отгадаю по нюансам твоего смеха. И не подглядывай! — выкрикнула уже из-за ширмы.
Вот еще, подглядывать! Чего я не видел? Хотя… любопытно, но лень вставать. И сознанием гулять неохота. И выходить из комнаты в таком виде. Черт бы побрал эту свадьбу!
Торжество началось ровно в два. Народу в храме было — яблоку упасть негде. Повсюду живые цветы и разноцветные ленты, люди наряжены. В воздухе витал непередаваемый аромат предвкушения праздника вместе с приятным запахом полевых цветов.
На возвышении рядом с алтарем стояли жених, невеста и епископ. Рон в строгом черном камзоле, Агна в роскошном белом платье, один к одному из нашего загса, Хуго в ослепительно — белом балахоне.
Я от всей души позавидовал Рону: мне бы такой костюмчик, а то сверкаю, как новогодняя елка! Зато остальные мои "подданные" восхитились. Одна Асмильда посмотрела насмешливо, тщательно это маскируя, и я был полностью с ней солидарен, даже подмигнул. Хорошая гостья, ни капли мне не докучает, возле Витара трется.
Хуго начал церемонию:
— В этом святом месте храма двое любящих сердец собрались осенить себя благодатью Спасителя. Пройти ритуал опоясывания и связать себя узами брака… — он говорил торжественно и долго. О любви, о верности, о вере и о многом другом.
Потом заиграла нежно-грустная музыка, и запел хор. Музыканты были приглашенные, а хор наш, любительский. Пел хоть и непрофессионально, но очень душевно. Во время пения мальчик и девочка поочередно и очень старательно обвязали жениха и невесту алыми шелковыми лентами со свисающими на длинных шнурах кисточками. Опоясав брачующихся, дети встали с ними под руку. Мальчик с женихом, девочка с невестой. Музыка смолкла.
— Желаешь ли
— Да.
— Желаешь ли ты, Агна Римпис выйти замуж за Рона ор'Галара.
— Да.
— Да благословит Спаситель ваш брак, принятый без принуждения, осмысленный вами, и по велению сердец!
После этих слов Хуго шагнул к новобрачным, поднял свисающие кисти и связал их друг с другом.
Как только кисти соприкоснулись, от них разошлась знакомая мне пелена и окатила мужа, жену и служителя. Их ауры полыхнули радостью.
— Пред богом нашим, Спасителем, я свидетельствую о завершении обряда и объявляю вас мужем и женой! Слава Спасителю!
— Слава! Слава!..
И грянула торжественно-веселая песня. Её запел хор и быстро подхватил зал. Молодожены, с глупо улыбающимися лицами, развернулись к людям. Поклонились в пояс и начали спускаться ведомые детьми. Люди перед ними расступались, не переставая старательно орать песню о счастье для новой семьи, о куче детишек, о безбедной долгой жизни и крепком здоровье. Пели и дружно вскидывали вверх руки во время незамысловатого фривольного припева:
Вечерами муж не ленись
О жене всегда вспоминай
До утра неустанно трудись
И жене уставать не давай
Епископ остался стоять возле алтаря и умиленно смотрел вслед уходящим, сцепив руки в замок и рефлекторно крутя большими пальцами. Руки смешно огибали солидный Хуговский живот.
— Слушай, — проорал я Лизе в ухо, стараясь переорать поющую толпу — а если бы благодати не было, их бы не поженили?
— Поженили бы. Её часто нет, поэтому служители и используют такие слова: свидетельствую о завершении обряда и ни слова о благодати.
— Но почему она не всегда снисходит?
— А я знаю? Потому, что часто не по любви женятся, наверное. А к чему это ты? — она подозрительно уставилась на меня.
— Не-е, у наших благодать была, я видел. Просто так, любопытно, насколько серьезен у вас обряд.
— И?
— Что и?
— Договаривай.
— Нечего договаривать! Сначала, увидев благодать, подумал, что очень серьезен, а после твоих слов передумал.
— Вот и я ночью передумаю, чурбан бесчувственный.
— Пойдем, выходить пора.
— Не переживай, ты, как самый важный родственник, — последние слова прозвучали язвительно, — будешь последним поздравлять.
— Да посмотри, вон, уже стихийники выходят, неудобно. Пошли, не капризничай.
Пока мы шли по храму, я думал о розыскном листе. Имена Рона и Агны прозвучали открыто, Хуго напишет отчет… стоп, какой отчет? Он сам епископ! Если только референт расскажет. А пусть! Лист, поди, забыт уже и Нугар, сволочь, обещал прикрыть, но ему верить… Господи, о чем я думаю! Свадьба идет!