Баронесса де Тревиль
Шрифт:
— Может, барон жаловался на мое поведение? — не унималась Гизела. — Ты ведь тоже считаешь неразумным мой спор с ним при всех во время суда.
Сэр Уолтер отложил в сторону куриную ножку и многозначительно посмотрел на дочь.
— Наоборот. Он восхищен твоей смелостью и просит моего согласия на брак с тобой.
Гизела побледнела и замерла. Ее большие глаза стали просто огромными. Отец ждал от дочери ответа, но она продолжала молча смотреть на него. Наконец Гизела еле слышно произнесла:
— И
— Что мне нужно это обдумать.
У Гизелы перехватило дыхание.
— Неужели ты можешь согласиться? Отец вновь внимательно посмотрел на нее.
— А почему нет? Барон — превосходная партия. Ты станешь хозяйкой Элистоуна. Многие девушки в графстве ухватились бы за подобное предложение.
— Но не я! — твердо сказала Гизела. — Голос ее прозвучал спокойно, но так тихо, что отец подался вперед, чтобы расслышать. Она была мертвенно-бледна.
Неестественно веселым голосом сэр Уолтер произнес:
— Ты, конечно, и не помышляла о такой чести…
— Чести?! — с негодованием вскрикнула Гизела. — Неужели ты полагаешь, что я обрадуюсь этому браку?
Он в замешательстве склонился над блюдом.
— Дитя мое, я не могу просто так отклонить предложение барона. Долг каждого отца обеспечить будущее дочерей, а в Элистоуне твое благополучие как раз обеспечено.
Гизелу охватила дрожь, как тогда, когда они проезжали под аркой замковых ворот.
— Это место похоже на тюрьму! Не могу без страха представить себе, как я окажусь замурованной за этими толстыми стенами.
— Да, стены там крепкие. Но я прежде всего должен позаботиться о твоей безопасности. Ты ведь слыхала, что Кенрик рассказывал о нападении на поместье около Окема? Власти графства не в состоянии обуздать грабителей, а барон Ален де Тревиль может это сделать, и к тому же его уполномочил король.
— Папа, ты боишься барона де Тревиля? — Сэр Уолтер выдержал ее прямой взгляд.
— Я не хотел бы обидеть его.
— И, чтобы сохранить расположение королевского придворного, ты приносишь меня в жертву?
— В какой-то мере это так, дочка, — печально согласился он и, оживившись, добавил: — Чем он тебе не нравится? Он молод и красив. Мне он не показался грубым. Тебе может попасться муж и похуже.
— А может, и получше. Кенрик, к примеру. Я знаю его и люблю с детства.
Отец явно взволновался.
— Кенрик Аркоут объяснялся тебе в любви?
— Нет, — спокойно ответила Гизела. — Это выглядело бы оскорбительно. Кенрик никогда так не поступит. Прежде он должен попросить твоего согласия.
— Кенрик — прекрасный и честный молодой человек, Гизела, но тебе он не подходит, — без обиняков заявил отец.
— А если я люблю Кенрика?
— Я не могу тебе поверить. Что ты знаешь о любви? Твоя мать не любила меня, когда мы познакомились, и я ее тоже. Счастье, что
— Почему ты против Кенрика?
— Этот человек не для тебя! Он добрый и честный, признаю. Но… слабовольный и под большим влиянием матери. Ты не будешь счастлива в этом браке.
— Ты считаешь, что я буду счастлива с человеком, которого ты едва знаешь?
— Мне кажется, я успел разобраться в Алене де Тревиле.
— А то, что он могущественный барон и в милости у короля, нисколько не влияет на твое решение? — с горечью подчеркнула Гизела. — Тебе не придется разориться, чтобы обеспечить мне достаточное приданое?
— Мы не обсуждали брачный контракт.
— Я не выйду за него! — непреклонно заявила она.
— Гизела, ты ведешь себя просто глупо! Я редко возражал против твоих желаний, и зря! Сейчас мы говорим о серьезном деле, и я не потерплю неповиновения. Решение еще не принято, но учти — я интуитивно чувствую, что на это предложение надо согласиться. Свое окончательное слово я скажу завтра утром. А теперь, если ты закончила есть, ступай к себе.
Он прогоняет ее, словно непокорного пажа или слугу! Гизела вся дрожала от обиды и ярости. Никогда еще отец так не гневался на нее! Она молча встала, отвесила поклон отцу, что было довольно непривычно, и с гордым видом вышла из зала.
У себя в комнате она обнаружила Олдит, перекладывающую одежду в шкафу. Кормилица, вновь появившись в Брингхерсте, принялась прислуживать своей госпоже, как и прежде. Она спала на низенькой лежанке около постели Гизелы, а той уже казалось, что она никогда и не расставалась с любимой няней.
Олдит сразу поняла, что случилась беда, но не стала расспрашивать. Гизела подошла к окошку, ставни которого не были плотно закрыты, и уставилась на темный сад. Не поворачиваясь, она сказала:
— Олдит, мне нужно завтра на рассвете отправить надежного слугу с поручением к сэру Кенрику Аркоуту. — Голос Гизелы дрогнул. — Кенрик не очень хорошо умеет читать, так что придется передать на словах: я прошу его встретиться со мной завтра в полдень на поляне в лесу около ручья. Он знает это место — мы часто ездили с ним туда верхом.
Олдит нахмурилась. Она сразу поняла, что все это держится в секрете от сэра Уолтера.
— Госпожа, вы ведь не собираетесь поехать туда без провожатого? Это опасно.
— Я должна, — прошептала Гизела и отошла от окна.
Олдит поспешно закрыла ставни. Теперь комната была освещена одной лишь свечой около кровати, и в неярком свете Олдит увидела, как бледна ее юная хозяйка.
Гизела опустилась на волчью шкуру, покрывавшую постель, и стала рассеянно гладить мех.