Баронесса де Тревиль
Шрифт:
— Я вас правильно понял: де Котэн известен в графстве своими преступлениями, но он слишком могущественен, и его все боятся?
— Да, милорд.
— Вы узнали главаря той банды, что напала на ваше имение?
— Да, милорд.
— Но у вас нет доказательств того, что этот человек служит у сэра Мейджера?
— Нет, милорд, но я уверена, что это он! — поколебавшись, ответила она.
Генрих кивнул.
— Вам известно, что де Котэн оказывал мне услуги?
— Я слыхала, как об этом говорили в зале, милорд. Он, очевидно,
Генрих сурово взглянул на нее.
— Я знаю, что вы станете уверять меня в том, что ваш муж — не предатель, но он появился в моем замке переодетым. Вы согласны, что его вполне можно обвинить в шпионаже?
— Я понимаю, — тихо ответила она. — Но если вы, милорд, его допросите, я уверена, вы убедитесь в честности моего мужа, хотя обстоятельства сейчас против него.
Он улыбнулся, и Гизела увидела, что этот некрасивый, приземистый молодой человек не обделен шармом. Несмотря на страх, она улыбнулась в ответ.
— Обещаю вам допросить барона. — Он подошел к Гизеле и взял за руку. — А вам лучше всего вернуться в трактир, где находятся, как вы сказали, ваши слуги. Вас сопроводят туда.
Он снова лучезарно ей улыбнулся.
— Скажите, как выгладит ваш слуга, который ждет вас во дворе, и его отошлют в трактир с поручением.
Гизела описала, во что одет Эдвин.
— А мой муж? — осмелилась спросить она.
— Я обещал, что сам разберусь с ним. И с Мейджером де Котэном тоже. — Он поднял руку, видя, что она собирается возразить. — Вы сказали в защиту мужа все, что могли. Уверен, что он беспокоится о вашей безопасности. Вы поступите, как я приказал, и вернетесь в трактир?
Со слезами на глазах Гизела кивнула головой. Она и не представляла, как хороша в этот момент. Генрих Анжуйский был тронут ее красотой и горем.
— Поверьте, леди Гизела, я не оставлю вас своей милостью, — сказал он, уже взявшись за ручку двери.
Он вышел, а Гизела снова очутилась наедине со своими сомнениями и страхом за Алена.
Глава девятая
Ален де Тревиль в бешенстве бил ногой в дверь крошечной комнаты в помещении караула, куда его заточили. За дверью слышались непристойные шутки, хриплый смех и звяканье бутылок — там отдыхали стражники.
В комнате был всего один колченогий стул, в углу стояло ведро, а на полу валялась связка грязной соломы, видимо, служившая постелью предыдущему узнику.
Вот уже несколько часов он колотил в дверь. Сгустилась тьма, и холод проник в комнату. Измученный Ален опустился на стул.
Пресвятая Дева, где же Гизела? Он слышал, как было приказано отвести ее в женский будуар, но будет ли она там в безопасности? Какой же он безумец, что привез ее сюда! И что за рок привел Мейджера де Котэна в Девайзес! Хотя этого можно было ожидать. Ален уже больше года подозревал, что тот — предатель и общается с врагами короля
А что, если Мейджера выпустили из-под стражи? Ужас охватил Алена. Ведь де Котэн ненавидит Гизелу, и ему ничего не стоит свести счеты с беззащитной женщиной.
Нет, он должен выбросить эти мысли из головы, иначе можно сойти с ума! Генрих, несмотря на свой переменчивый нрав, не допустит, чтобы баронесса стала жертвой этого негодяя.
Ален заставил себя думать о собственном положении. Что расскажет о нем Гизела, если ее станут допрашивать? Она смелая, решительная и преданная, но вдруг она оробеет среди столь могущественных особ? В бессильной ярости он хватил кулаком о каменную стену. Господи, будет ли у него возможность объяснить свое присутствие в замке Девайзеса? Скорее всего, его повесят. Ален придвинул стул к стене и устало откинулся назад.
В комнате уже стояла кромешная тьма. Ему ничего не оставалось, как попытаться заснуть, сидя на стуле. Лечь на вонючую солому он не мог. Поесть ему не принесли, да он и не был голоден.
Ален стал думать о Гизеле, о тех ночах, когда она лежала в его объятиях, о ее стойкости во время путешествия и… о своей ревности. Он безумно любил ее и теперь боялся самого страшного: больше никогда не увидеть свою жену.
Вероятно, он заснул, потому что очнулся от слепящего глаза света и оттого, что кто-то стукнул его в бок. Перед ним стояла приземистая фигура, добродушный голос пробормотал:
— Ален, не вздумай на меня кинуться! Прости, что так бесцеремонно разбудил тебя, но я подумал, что нам лучше всего поговорить сейчас, как посоветовала твоя жена.
Ален вглядывался сонными глазами в улыбающееся лицо графа Генриха. Тот держал в руке ярко горящий фонарь и в свою очередь тоже внимательно рассматривал пленника.
— Милорд, это вы? — неуверенно спросил Ален.
— Я сейчас укреплю фонарь на стене и прикажу подать мне стул. Не садиться же на пол. — Граф брезгливо потянул носом, глядя на грязную солому. — Роджер, принеси мне стул, да поскорее! Скоро утро, а я еще не ложился спать и боюсь, что уже не лягу.
Дородный воин в кольчуге тотчас появился со складным стулом, который он тщательно обтер, прежде чем поставить на пол. Он с отвращением осмотрел подвал и вопросительно взглянул на своего господина.
— Я здесь в полной безопасности. Наш узник не вооружен, да и я могу постоять за себя. — Генрих ласково улыбнулся солдату, стоящему с угрюмым видом. — Хотя я всегда чувствую себя более уверенным, зная, что ты меня за спиной. Роджер, проследи, чтобы нас не подслушали.
Роджер ушел, бросив на Алена угрожающий взгляд, а граф уселся на стул и завернулся в меховой плащ, так как в подвале было сыро.