Барышня ищет разгадки
Шрифт:
— Сработало, отлично, — говорит он с улыбкой.
Я возвращаюсь и понимаю, что нужно ещё кое-что спросить.
— А вообще, что горело-то сегодня?
— Горело? — не понимает он.
— Ну вы ж меня явно не просто так целый день пытались вызвать.
— Я пытался узнать, всё ли с вами в порядке, — он смотрит и смеётся. — Горит у меня, надо же. У меня, понимаете ли, не было никого в подчинении, и я ощущаю некоторую ответственность за то, чтобы с вами всё было благополучно. Работы много, а нас мало, и если не будет нас, то кто займётся
Я только вздохнула.
— А сейчас рекомендую вам лечь спать. А завтра увидимся у Брагина. Доброй ночи.
Он поднялся — не так легко, как обычно, но уверенно — и провалился в тени. А я подумала и последовала совету — бросила все чашки-плошки, как есть, и легла спать.
9. Чай, кофе и суровый сыщик
9. Чай, кофе и суровый сыщик
Наутро оказалось — я забыла предупредить Надежду о том, что мне на работу к восьми. А спать возле печи оказалось намного лучше, чем до того, вот я и спала. В итоге собиралась, как заполошная, что-то глотала на ходу, с поклоном приняла завёрнутый в чистую тряпицу хлеб с салом. Оделась, собралась и шмыгнула тенями прямо в кабинет Брагина.
Там уже зевал возле печи Василий, и более никого не было.
— Доброе утро, — я сняла шубу и опустилась на стул.
Господи, спать-то как хочется! И что, вот прямо сейчас — идти и что-то делать, да?
Да, делать. Но…
— Вася, а чаю с утра можно? Прежде чем приступить к делам нашим неотвратимым?
— Отчего нет-то, сейчас сготовим.
Тут же на печи угнездился железный чайник побольше, а второй, поменьше, он сходил и где-то сполоснул, и высыпал туда остатки заварки из банки.
— Надо не забыть напомнить Иван Дмитричу, что чай-то кончился совсем.
— Что-что напомнить? — к нам вошёл предмет разговора, холодный и продрогший. — Доброго утра вам, Ольга Дмитриевна.
— И вам тоже. Чай у нас закончился.
— А сейчас Василия зашлём куда-нибудь, скажем — по делам пошёл. А тут по нынешним временам горячий чай — первейшее дело.
— Это точно. А куда он пойдёт? Не к Беловым ли?
— Можно и туда, — кивнул Брагин.
— Тогда я сейчас тоже добавлю денег, и пусть спросит про арро.
— Вы любительница? — удивился он.
— Да. Человеком себя с утра не чувствую, если чашечку не выпью. А хозяйки мои не любят.
— Нет, мне б чаю, горячего, — усмехнулся Брагин.
Вода в чайнике закипела, Василий заварил нам чаю и достал подстаканники, наколотый сахар и баранки.
— А у меня пирог с капустой, — сообщил Брагин.
— Может, его к обеду прибережём? У меня сало с хлебом есть, — я достала свёрток из сумки и положила его на стол поближе к холодной стене.
— Можно и приберечь, — согласился он. — Значит, чай с баранками, и что там у нас с ночи, Василий, не смотрел?
— Да есть кой-кто, и там троих доставили, кого барыне бы нашей глянуть, с улицы принесли, замёрзли насмерть, сердешные.
Что
Что ж, в самом деле — трое мужчин разного возраста, одетые откровенно плохо. Начнём по очереди.
Первого нашли тут неподалёку возле аптеки — так было записано дежурным. Пожилой, истощённый — видимо, замёрз.
— Смерть наступила сама по себе, скорее всего — от переохлаждения, но это вы, Иван Дмитриевич, ещё проверите сами, — говорила я.
Будучи спрошен, покойный назвал имя, род занятий — а что бог пошлёт, и добавил, что пришёл в город из деревни счастья искать прошлым летом. Ясно, у меня дома тоже в холода случалось, что насмерть замерзали такие, которые жили по принципу «что бог пошлёт». И что ночью шёл в некое место, где собирались такие же бездомные, где должно было быть тепло. Но идти было тяжело, он присел передохнуть… и всё.
Я вернула беднягу в подобающее состояние и встряхнула руки.
— Очень хорошо, Ольга Дмитриевна, — раздалось из-за спины. — Приветствую всех.
Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, обернулась… там стоял Соколовский. Поклонился мне, пожал руку Брагину.
— Добрый… день, — выдохнула. — Не нужно так пугать, хорошо?
— Хорошо, — улыбнулся он. — Прошу прощения, не собирался никого пугать. И если можно — давайте посмотрим на ваш вчерашний молчаливый случай.
— Пойдёмте, взглянете, Михаил Севостьянович, — кивнул Брагин.
Мы пошли в соседнее помещение, где было не просто холодно, а очень холодно, и где ожидали те тела, которые пока ещё не были либо востребованы кем-то, либо должны быть похоронены за казённый счёт.
— Предположение Ольги Дмитриевны подтвердилось полностью — в теле нет ни капли крови, — говорил Брагин. — Причину предположить не могу.
— Что-то такое я не так давно слышал, — сказал Соколовский.
И тут к нам явилось новое лицо.
— Где тут у вас божий человек, которого вчера порешили? — поинтересовался от порога мужчина в форме сыскной полиции.
Лет так тридцати, снял шапку — и показались русые вихры, той шапкой примятые. Лицо такое волевое, видно человека, привыкшего командовать, серые глаза смотрят жёстко.
— Желаю здравствовать, — кивнул Брагин.
А Соколовский усмехнулся и спросил:
— Отчего же вам, Семён Игнатьевич, день нынешний так нехорош, что даже и не здороваясь, заходите?
— Здравствуйте, Соколовский, — поджал тот губу. — А это что ещё за явление? — и смотрит на меня.
— А это госпожа Филиппова, маг-некромант. — сообщил Соколовский. — Ольга Дмитриевна, то явление, что мы все сейчас здесь наблюдаем, зовётся Семёном Игнатьевичем Пантелеевым. И он здесь у нас не просто так, а глава сыскной полиции, то есть — при исполнении.