Башни человеческих душ
Шрифт:
Винзель неожиданно закричал:
– Нет! Только не ты! Пошел прочь! Я же избавился от тебя, откуда ты взялся? Уйди немедленно, я приказываю тебе!
Тщетно он пытался отбиться от плетеного человека тростью, но тот, преодолев его жалкие потуги, обнял фигуру половника и полностью ее поглотил. Не было ни крови, ни криков, вообще ничего, – Отто Винзель словно растворился где-то среди переплетения лоз и терновника. Плетеный человек отдал честь профессору и одним широким прыжком скрылся за замком. Снова раздался оглушающий звук трубы, а потом наступила зияющая черная пустота.
***
Доктор Фитцрой открыл глаза, чувствуя, как слабый солнечный свет пробивается сквозь светлые занавески. Он попытался пошевелить рукой, но приступ острой боли в левом плече заставил его лежать неподвижно. Из вены в правой руке торчала
– Бог ты мой, мистер Фитцрой! Вы очнулись! Какое счастье! Врач стал очень переживать, что после операции вы долго не могли прийти в себя. Однако все ваши друзья говорили, что вы справитесь, и как видите, были правы.
Остановить словесный поток этой дамочки было не просто, но профессор все же сумел вставить:
– Где они? Вы сказали операция? Я ничего не помню. Кто-то сможет мне рассказать, что же произошло?
Улыбаясь, медсестра ответила:
– Думаю, что ваши друзья сами все расскажут. Они как раз дежурят внизу, ждут вашего пробуждения. Я тогда немедленно их позову!
– Погодите минутку, налейте мне хотя бы стакан воды, – выкрикнул доктор, но медсестра уже скрылась за дверью. Обессиленный, он откинулся на подушки, ожидая, когда она вернется.
Но вскоре на пороге показалась целая делегация с цветами и корзинами с фруктами: его ассистент Август, Ганс Юнгер, Людвиг Шварц, кухарка Долорес и сторож Хопп. Первой к нему бросилась Доллорес, утирая на ходу потоки слез.
– Мой бедный доктор Фитцрой! Кто бы мог подумать, что вам грозит такая опасность? И вы даже нам ничего не сказали! Ну, теперь держитесь: как только вас отсюда выпишут, сразу возьму под свою опеку! Посмотрите, во что вы превратились – кожа да кости! Разве так можно!
– Долорес, я ценю вашу заботу, но если вы меня сейчас не отпустите, то либо утопите, либо я скончаюсь от болевого шока.
Кухарка поспешила отойти от профессора, поправляя съехавший на затылок чепец. Когда они с Хоппом убедились, что профессор в полном порядке, то поспешили удалиться. К комнате остался Август, Людвиг и Ганс. Первым заговорил его ассистент:
– Профессор, ну как вы?
– Все хорошо, дорогой Август. Спасибо за все. Насколько я понимаю, ты спас мне жизнь. Если бы вы с Розенбергом опоздали хоть на секунду, сейчас все сидели бы на моих поминках. Однако меня интересует, что же произошло, когда раздался выстрел, а я потерял сознание?
– Ох, видели бы вы эту сцену, доктор! – От возбуждения, Август даже взмахнул руками. – Бойль явно растерялся, увидев нас на пороге, а когда он спустил курок, Розенберг точно с катушек слетел: набросился на капитана и одним ловким движением сбил его с ног. Но и Бойль был не робкого десятка! Они сцепились, как два заклятых врага, но все решил один из полицейских: услышав шум, тот быстро забежал внутрь и несколько раз ударил Бойля прикладом по голове. Капитан отключился всего на минуту, но Розенбергу как раз хватило времени скрутить его по рукам и ногам. Бойль брыкался, точно гусеница, однако сейчас нам было не до него. Увидев, как вы закрываете глаза, я подумал, что мы опоздали. Но потом удалось нащупать у вас слабый пульс. Мы оставили Бойля под присмотром полицейских, а сами осторожно вас освободили, уложили в машину и на огромной скорости бросились в больницу. В Брюкеле вас подготовили для транспортировки и дежурной машиной отправили в травматологию Фэллода. Хирурги несколько часов боролись за вашу жизнь: несмотря на то, что пуля прошла на несколько сантиметров выше сердца и чудом не задела ничего важного, вы потеряли много крови, к тому же для вашего возраста перенесенный стресс и физические травмы могли сыграть роковую роль. После операции хирург сказал, что ваша жизнь зависит только от вас. И вот, спустя три дня, когда мы уже было, подумали, что надежда потеряна, вы открыли глаза. Настоящее чудо, не правда ли?
– Именно так, дорогой Август. Но что же произошло с Бойлем?
Ответил Юнгер:
– Негодяй доставлен в военную тюрьму Милтры. Через месяц его ждет военно-полевой суд. Думаю, что смертная казнь для такого подонка будет отличным приговором.
–
– Как только мне позвонил ваш помощник и рассказал, что произошло, я бросил все дела и примчался сюда. Извини, Карл, но нам пришлось также изъять у тебя пациентов, – теперь они стали важными свидетелями и, как это ни прискорбно, обвиняемыми по делу. Скорее всего, после слушаний их направят на принудительное лечение в специализированный военный госпиталь. Теперь их судьба в руках правосудия, но не думаю, что их ожидает участь Бойля. К слову сказать, твои с Августом показания также могут очень пригодиться. Когда ты поправишься, я пришлю людей, которые возьмут соберут у вас информацию. В любом случае, это будет еще не скоро. – Он дружески потрепал профессора по руке, после чего его словно осенило: – Ах да! Чуть не забыл! Я сделал все от себя зависящие, чтобы про эту историю узнало как можно больше людей, в частности Министерство здравоохранения. Они заверили меня, что в скором времени возобновят финансирование «Двух башен» в полном объеме, а также со дня на день вышлю ремонтников для приведения здания в божеский вид. Ваша самоотверженность и преданность своему делу нашла отклики в сердцах многих людей. Не думаю, что на просторах нашей страны есть еще такие врачи. – Он замолчал, и доктору даже показалось, что его старый друг смахивает скупую мужскую слезу. Кто бы мог подумать, что Ганс может быть таким сентиментальным? – И еще кое-что: обнаружилась сестра погибшего пациента. Ну, того, который повесился. Она была так рада, что ее брат наконец-то нашелся, и она может сходить к нему на могилу. К слову сказать, она отказалась от эксгумации, по причине того, чтобы лишний раз не тревожит покойного, а я оплатил ей установку гранитного памятника. Мы попытались отыскать хоть какие-нибудь упоминания о пропавшей роте, но ничего не нашли: либо архивы были уничтожены во время эвакуации из Пельта, либо потерялись во время нее, но как бы там ни было, процесс установки личностей этих ребят будет долгим.
– Я рад, что все так закончилось. При подобных условиях такой исход вполне можно назвать «счастливым концом». А теперь, не могли бы вы оставить меня наедине с Людвигом? Мне нужно кое-чем с ним поделиться.
Как только Август и Юнгер скрылись за дверью, профессор заговорил:
– Я победил его, Людвиг.
Тот сначала недоуменно посмотрел на профессора, а потом понял:
– Полковника Отто Винзеля?
Доктор кивнул и кратко пересказал историю сражения в своем сознании. Когда он закончил, Людвиг не скрыл удивления:
– Ничего себе! Вот это да! В вашей ситуации один сильный страх помог победить другой. Получилось своего рода «клин клином». Просто поразительно.
– Но разве такое возможно с точки зрения науки?
– Кто его знает, профессор. В любом случае, это станет еще одним предметом для изучения. Я бы хотел, чтобы вы мне описали ваш случай во всех подробностях. Возможно, мы стоим на пороге нового открытия в лечении психологических травм!
Профессор лишь улыбнулся, после чего вспомнил, что в его горле по-прежнему царит пустыня, и попросил Людвига налить ему воды и позвать Августа с Гансом. Через десять минут пришла все та же белокурая медсестра, которая объявила, что время посещений уже закончено. Когда все ушли, доктор Фитцрой поудобней устроился на подушках и задремал. Сейчас ему был нужен только сон.
***
К середине августа профессора выписали. Рана заживала хорошо, чувствовал он себя намного лучше, словно заново родился. Он специально никого не оповестил о своем уходе из больницы, решив сделать обитателем «Двух башен» сюрприз. Насколько он слышал от Августа, клинику привели в полный порядок и в скором времени к ним начнет поступать новый персонал и партии медикаментов. Эти новости радовали его старое сердце, однако он понимал, что бразды правления следует передать его молодому помощнику. У Августа будет отличная перспектива роста: он сможет заниматься не только врачебной практикой, но и вести научную работу. Лучшего и представить себе нельзя. В письме от Юнгера доктор прочитал о смертной казни Бойля. Капитан был прав: его повесили, как военного преступника. А вот о судьбе его уже бывших пациентов известного ничего не было. Профессор лишь молился, чтобы их передали к достойным врачам и помогли им преодолеть эту ужасную психологическую травму.