Башни человеческих душ
Шрифт:
Жил я тогда в рабочем бараке, который нам предоставляла фабрика. За несколько дней до нового года все мужики отправились на попойку. Они звали и меня с собой, никто не обращал внимания на возраст, но я отказался. Должно быть это прозвучит странно, но все, что касалось алкоголя и табака мне претило. Весьма странно для человека, выросшего в подобных условиях, вы не находите? Но тогда же мне довелось предаться другому греху.
Я слонялся по трущобам в слепой надежде найти хотя бы монетку, но мой взор натыкался только на снег, притрушенный черным пеплом, да кучи мусора, в которых не рылись даже животные. В один момент я очутился у лавки булочника. Доносившийся оттуда запах свернул в узел мой бедный, голодный живот. Я зашел внутрь, сделав вид, что выбираю товар, а потом схватил первый попавшийся под руку батон и бросился прочь.
Но судьба сыграла со мной злую шутку: я поскользнулся на ступеньках
Булочника звали Остин Дювель, он был эмигрантом из Брияма. Жил в империи уже порядка двадцати лет, и все бы ничего, если бы в один день его жизнь не изменилась также круто, как и моя. Дело было в том, что его жена и двое детей погибли в ужасной катастрофе: их пароход потерпел крушение где-то в Изумрудном море; никто из пассажиров или членов экипажа не выжил. С тех пор он жил лишь работой: пек хлеб, булочки и пирожки. Этот удар судьбы сильно подкосил его, но не сломал окончательно. Он предложил мне жить и работать у него, а также обещал устроить в местную школу и следить за моим обучением. Я был бы полным безумцем, если бы не согласился. На следующий день я уволился с фабрики и, собрав свои скромные пожитки, переехал к Остину. К слову сказать, его квартира располагалась как раз над булочной.
Остин был для меня не просто опекуном; он был для меня отцом и даже более того. Он вложил в меня много сил, денег и времени, чтобы я смог стать человеком. А это, согласитесь, многого стоит. Я окончил школу и поступил в военную академию. Несмотря ни на что, тяга стать офицером была сильнее, чем что-либо другое. Военные всегда пользовались почетом и уважением среди мирного населения, а красивая форма служила отличной приманкой для девушек. Но, несмотря на это, у меня был более личный мотив. Я все же не оставлял попыток отыскать своего настоящего отца. Да, Остин сделал для меня многое и я ему благодарен, но все же в нем текла совершенно другая кровь. А в этом мире мне хотелось найти хоть кого-нибудь, кто был мне родным.
Однако мои детские мечты разбились о суровую правду жизни. Не скрою: в академии я мало кому нравился. Там, в основном, учились сынки местных младших офицером, полковников и генералов. И я, подросток, обладавший не только хорошей физической силой, но еще и пытливым умом. Я добивался всего всегда сам. У меня не было «папы», который мог похлопотать перед нужными людьми, нет. С самого девства я старался стать лучшим, быть на голову выше других. Чего бы мне это ни стоило. Конечно, Остин не одобрял моего выбора; он хотел, чтобы я унаследовал его дело, но понимал, что не может указывать мне, как поступать. Однажды он сказал: «у тебя свой путь. Иди по нему, если считаешь, что сделал правильный выбор, но знай: ты всегда можешь вернуться ко мне».
Годы в академии не прошли для меня даром: я стал сильным, выносливым, увеличил запас знаний и навыков, в результате чего оказался в числе лучших выпускников. Вопрос стал за будущим: куда было податься теперь? И здесь снова вмешалась судьба: на выпускном вечере наша рота гуляла с размахом. Были и те, кто совершенно себя не ограничивал в дозах выпитого алкоголя. Я к этой гадости даже и не притрагивался, – в свое время насмотрелся, что эта дрянь вытворяла с людьми в трущобах. И тут один из офицерских сынков решил почувствовать себя героем. Начал бахвалиться перед девушками, задираясь к другим кадетам. Им это естественно не понравилось и парочка наиболее дюжих парней решили, как следует проучить выскочку. Они вывели его на улицу и принялись изо всех сил колотить кулаками. Дело, возможно, закончилось бы очень плачевно, но тут подоспел я и буквально своим телом закрыл этого парня. К слову сказать, мне тоже досталось, но и я в долгу не остался: без синяков под глазами эти ребята от меня не ушли. Ну а пострадавшим оказался никто иной, как сын командира части солдат Первой гвардии. Я помог ему оправиться, поймал такси и с трудом узнал адрес его дома.
Надо ли говорить, что его папаша был не в восторге от подобной выходки сына, однако будучи человеком чести, пригласил меня в свой кабинет, чтобы
Можете мне не верить, но на протяжении всей моей жизни я видел руку провидения. Так же, как мне не повезло в детстве, начало вести в молодости. Командир части, полковник Вильгельм фон Бёрн, стал моим покровителем. Возможно, причиной тому послужило то, что его собственный сын был человек конченый. Он постоянно пил, самовольно покидал часть и часто не приходил на построения, к тому же любил организовывать и принимать непосредственное участие в громких скандалах и развратных оргиях. Однако в один прекрасный день сын фон Бёрна бесследно пропал. Фон Бёрн перерыл весь город в поисках отпрыска, но не сумел найти даже его следов. По слухам, Бёрн младший занял кругленькую сумму у мафии, и, что было совсем не удивительно, не спешил платить по счетам. Все по тем же слухам, разозленные мафиози «закатали его в бетон» и сбросили в реку. Но все это были лишь домыслы, а всей правды уже, наверное, не узнает никто.
По иронии судьбы, трагедия, постигшая сына фон Бёрна, сыграла мне на руку. Старик стал более сентиментальным и принялся изливать нерастраченные отцовские чувства на меня. Через пять лет мне присудили звание капитана, а еще через год – пост командира роты. Бёрн говорил, что я должен много трудиться и много тренировать своих подопечных, чтобы заслужить место в личной гвардии телохранителей Его Императорского Величества. Это считалось вершиной карьеры любого военного. Выше стоял только верховный главнокомандующий императорской армией. Но, как было не сложно догадаться, люди на этот пост назначались из числа лучших командиров гвардии телохранителей. С тех пор это стало смыслом моей жизни. Я поклялся сделать все от себя зависящие, чтобы наконец-то добиться того уважения и почета, которого заслуживал.
День и ночь я тренировал своих бойцов на переделе возможностей. Конечно, многие не выдерживали и уходили, я их не виню. Под моим началом должны были служить только лучшие, и, должен сказать, я сам стремился стать лучшим. Все тренировки, марш-броски, нормативы по стрельбе и полосы препятствий я проходил вместе с ними. Никто не может меня упрекнуть в том, что я отсиживался в теплом кабинете, перебирая бумажки. Возможно, в некоторых моментах я был по-солдатски груб, жесток и беспринципен, но по-другому управлять солдатами было нельзя. Если только ты дашь слабину, покажешь свою спину и уязвимость, то сразу потеряешь их уважение. А это было не допустимо.
Несколько лет все шло гладко. Фон Бёрн говорил, что готовит мою роту на соревнования, по итогам которого, произойдет отбор для зачисления в гвардию телохранителей. Но тут снова вмешалась судьба. Удача стала от меня ускользать.
За месяц до упомянутого события, фон Бёрна разбил паралич. Командование частью было передано полковнику фон Горну, – высокомерному толстосуму, плохому военному, да к тому же и жадному взяточнику, который получил свой пост лишь по тому, что смог вовремя подмазать нужным людям. Соответственно, он любил, когда подмазывали и ему. В результате, вместо моей роты на соревнование было решено отправить роту сынка одного влиятельного майора, происходившего из знатной семьи и обладавшего значительным количеством денежных средств. Разве я мог с ним тягаться? Я помогал Остину, кое-какие деньги перечислял на лечение фон Бёрна (я, в отличие от других, не забывал про оказанные мне услуги), а остальное тратил на еду и другие нужды. В результате, отправленная нами рота проиграла соревнование. Кто бы сомневался? Тут же пришла и другая неприятная весть: моя мать умерла. Как я узнал после, она подхватила какую-то венерическую заразу, и последние годы своей жизни не могла заниматься излюбленным ремеслом. Сначала она побиралась, потом промышляла воровством, пока один из торговцев не натравил на нее своих охранников. Один из них, видимо, слишком сильно ударил ее по голове и забрал украденные деньги. В общем, мою мать нашли в сточной канаве с проломленным черепом, окруженной крысами и роем мух. Пошел ли я на ее похороны? Конечно же, нет! Ко мне приходили из похоронной конторы и просили оплатить церемонию погребения или хотя бы гроб. Я захлопнул двери перед их носом, даже не выслушав до конца. С какой стати мне было тратить лишние деньги на ту, которая бросила меня, которая сделала мое детство не сытым и светлым, а голодным и мрачным? Кое-кто, конечно, сказал, что с моей стороны это было слишком жестоко, но где были они, когда эта жестокость проявлялась ко мне? В итоге, мою мать похоронили на участке для бедных, завернув тело в черный брезент. Я думаю, что ей воздалось по заслугам.