Башни человеческих душ

Сук Валерий Александрович

Выбросив документы в болото, я бросился бежать через лес в надежде обнаружить беглецов, но выйдя к дороге, понял тщетность своей попытки. Через несколько дней я набрел на одну деревушку в нескольких километрах от Пельта, где украл у какого-то фермера рабочую одежду и резиновые сапоги. Маскировка была лучшим выходом – если все подумаю, что я мертв, мне это будет только на руку. В любом случае карьера военного в нашей армии потерпела крах, а меня ждал трибунал. Под видом торговца я проник в город, однако дальше стали вопросы: «Что делать? Куда идти? Где взять денег на еду и крышу над головой?» И тут я вспомнил о дорогом докторе Таблетке. К слову сказать, его настоящего имени я так и не узнал. Он очень удивился, увидев меня на пороге, а я, воспользовавшись его замешательством, взял дело в свои руки. Обвинить Таблетку в провале эксперимента было делом довольно простым: я сказал, что наши солдаты отравились сывороткой из-за его некачественного сырья и добавил, что об этом узнали высшие армейские чины, а ему теперь грозит трибунал и расстрел за

подрыв боеспособности нашей армии. Таблетка испугался настолько, что потерял сознание. Приведя его в чувства, я сказал, что так и быть, окажу ему услугу, несмотря на то, что он на меня покушался. А нужны мне были всего лишь деньги, чтобы я смог подкупить кое-каких важных фигур, которые замнут дело. Увидев, что все может решиться так просто, он отдал мне чемоданчик с весьма крупной суммой, которой, как я его уверил, вполне хватит, но в случае чего, может понадобиться еще. Таблетка лишь нервно кивал и говорил, что достанет деньги, если понадобиться. Да это старик был настоящим миллионером. Если бы я обладал хотя бы частью его богатства, то уже давно сколотил бы свою подпольную империю, где явно не позволил бы каждому встречному мной помыкать. Однако тот страх, который я внушал Таблетке и мои аргументы, были столь убедительны, что ему и в голову не пришло проверить правдивость моих слов. А может быть он и навел кое-какие справки, но с того момента я больше его не встречал.

Сняв себе небольшую однокомнатную квартирку подальше от центра, я принялся ждать. Через два дня я прочитал в газете заметку о том, что удалось найти трех выживших в битве при Фриментауне, однако они были слишком напуганы или растеряны, чтобы рассказать подробней о том, что там произошло. Не было никаких сомнений: это были мои солдаты, бежавшие в ту самую ночь. Теперь стал другой вопрос: как мне до них добраться и устранить пока они не начали говорить? Еще через несколько дней я прочитал заметку о бойне близ Людерфонского леса. Как утверждалось, отряд партизан напал на позиции солдат Первой гвардии и истребил целую роту. К тому же, куда-то подевались все жители ближайшей деревни, следы которых так и не удалось отыскать. По предположению автора заметки, они сбежали вместе с партизанами. Никаких документов также обнаружено не было. Прочитав это, я вздохнул с облегчением. Значит, никакой серьезной ошибки допущено не было, а все обставили так, как было выгодно мне. Однако в живых по-прежнему оставались те, кто знал и мог рассказать правду, что было сродни смертному приговору.

Когда я обдумывал дальнейший план действий случилась новая беда: армия Трех государств уже была на подступах к Пельту. Все командование, важные архивы, документы, больных и раненных в срочном порядке эвакуировали в тыл. Я тоже решил собирать чемоданы. Тогда начал твориться сущий хаос: большинство мирных жителей покидали город, на чем только можно. Соответственно на железнодорожном вокзале царил полный бардак. Я слонялся там, в надежде занять свободное место, но тут заметил, как люди в белых халатах грузят пациентов в санитарный поезд. Среди бесконечной череды больных я успел заметить лицо своего сержанта Гюнтера. Теперь мне нужно было попасть на этот поезд любой ценой. Незаметно я пробрался к медицинской карете и украл оттуда белый халат и медицинский колпак. Переодевшись, я подошел к поезду и стал совершенно естественно помогать грузить пациентов. Можете мне поверить, что тогда никто даже не обратил на меня внимания. Однако в конце один из врачей, заприметив чужое лицо, все же поинтересовался: кто я такой и что здесь делаю? Но ложь была уже заготовлена: я представился новеньким санитаром, поступившим в больницу несколько дней назад, но в результате начавшийся эвакуации меня не смогли вовремя оформить и познакомить с персоналом. Поначалу врач засомневался, но времени проверять, у него не было: поезд уже готов был тронуться в путь. Он лишь обреченно кивнул и сказал, чтобы я ехал вместе с ними.

Сначала мы прибыли в столицу империи – Милтру, где мне сделали временное удостоверение санитара психиатрического отделения. Но пробыли там мы не долго: больницы оказались забитыми под завязку и после короткой задержки, нас отправили в Фэллод, где разместили в местной психиатрической больнице. Поскольку у меня не было никаких документов, подтверждавших мое медицинское образование, мне дали должность санитара. Благо в этой суматохе я сумел сберечь свои денежки и фальшивый паспорт, а также подслушивающие устройство, которое приобрел еще на посту командира роты – в Пельте, казалось, можно купить все, что угодно.

Когда все формальности были улажены, я смог приступить к работе. К тому моменту война уже была проиграна, а нас оккупировала армия Трех государств. Я не очень удивился такому исходу, однако старался не думать о том, что меня ждет, если кто-то из солдат начнет говорить. Поэтому всю дальнейшую деятельность я сосредоточил именно на них. Сначала я был очень осторожен: никто из них не должен был меня опознать. Я попросил работать на другом этаже корпуса, но при этом имел возможность свободно перемещаться по всей клинике. Да, много ужасов я там навидался, а пару раз даже подумывал сбежать оттуда, но потом как-то привык. Странно, но работа даже начала доставлять мне некое удовольствие. В основном наших психов мы колотили – иногда даже сильные лекарства не могли с ними справиться, а вот после кулаков они резко замолкали и становились тихими, точно мыши в клетке.

Спустя время

я услышал о гоноре Гюнтера и его открытом сопротивлении санитарам, – надо сказать, что эта выходка обернулась для него печально. В течение недели каждый из санитаров отрабатывал на нем силовые приемы, в том числе и я. Пару раз я пытался ударить ему в висок и таким образом разобраться хотя бы с одним из своих подопечных, но меня тут же оттаскивали и просили, чтобы я не увлекался. Потом мне удалось пробраться в картотеку и получить доступ к их личным делам. Там не было ничего, кроме внешних данных, физических характеристик и историй болезни. В записях я не обнаружил ничего страшного для себя, а потому успокоился снова. Пока они молчали, у меня было время придумать план и устранить их. Но тут снова начались какие-то перестановки: главврач посчитал, что наиболее опасных, как он их называл, пациентов лучше засунуть куда подальше, чтобы они не путались под ногами и не портили имидж его больницы. Угадаете, кто вошел в первую тройку? Когда объявили о переводе моей троицы, я чуть не лишился дара речи! Мне с таким трудом удалось проникнуть сюда, и вот все оказалось напрасным. Этих «проблемных» пациентов решено было отправить в клинику «Две башни» близ какой-то деревушки Брюкель, что находилась на северо-западе.

Как только перевод состоялся, я ушел из клиники и поселился в Фэллоде, размышляя, что же мне делать дальше. И вот мой план привел вас, дорогой профессор, прямо сюда и вскоре он будет завершен».

***

Эрвин Бойль посмотрел на профессора с улыбкой, точно хищник, желающий вскоре расправиться со своей жертвой. Неужели это конец? Доктор испугался даже сильнее, чем рассчитывал. Теперь он знает правду, но она будет стоить ему жизни. Не было никаких сомнений, что Бойль психопат, каких мало, явно обиженный на свою жизнь и судьбу. И что хуже всего: он, доктор Фитцрой, профессор психиатрии, в его полном распоряжении. Что же делать? Как выиграть хотя бы еще немного времени?

– Все это было, конечно, очень интересно, но что же вы намерены делать дальше? Если вы убьете меня, мой помощник все равно узнает, что это были вы и от ответственности вы все равно не уйдете!

– Мой дорогой доктор, вы меня не внимательно слушали. Август, как и все другие обитатели «Двух башен» отправятся к Создателю сегодня же вечером, так что когда обнаружат трупы, будет уже слишком поздно. Я тут услышал, что на Бликвудских островах появилась каста наемников, выполняющих специальные поручения влиятельных частных лиц и даже правительства. Платят им очень хорошо, но набирают туда только лучших. А чем плох я, профессиональный офицер прошедший подготовку в элитных войсках? Я уже связался с их вербовщиком, и он заверил меня, что такой человек, как я, точно попадет в их ряды. Через несколько дней он отвезет меня на корабль, отправляющийся к островам, а дальше дело станет за малым. Вот видите, дорогой профессор, скоро такой человек, как Эрвин Бойль исчезнет навсегда, как и правда о «роте Людерфонского леса». А сейчас, – Бойль вытащил из кармана револьвер и покрутил его в руках, – это же надо, доктор! Кто бы мог подумать, что подобная вещь может оказаться у вас? Думали, что это оружие поможет сохранить вам жизнь, однако это лишь муляж. Видите, пули не настоящие, да и курок никак не связан со спусковым крючком. С таким оружием разве что мелких лавочников грабить, при условии, что вы не собираетесь стрелять. – Он небрежно бросил револьвер на стол, после чего вытащил свой внушительный армейский пистолет калибра девять миллиметров и направил его прямо профессору в сердце. – К слову сказать, спасибо, что выслушали мою историю до конца. Все эти месяцы было просто невыносимо носить всю информацию в себе, а поделиться то не с кем, а сейчас словно камень с души свалился. А теперь, профессор, – Бойль передернул затвор, – настало время уйти на заслуженный отдых.

***

Инспектор Бруно Розенберг облегченно вздохнул и отложил только что набранный отчет в папку. В последнее время жизнь стала протекать совсем скучно: не считая того случая в клиники «Две башни», за целый месяц произошло всего несколько краж да с десяток драк. Все подозреваемые уже давно были задержаны и признали свою вину. На этих провинциалов и давить не нужно, – чуть припугнул и они сразу же все выкладывают, не то, что матерые городские мафиози. Иногда он скучал по тому бесконечному ритму городской жизни, по чувству адреналина и опасности, которые делали все ощущения намного острее. Но и сейчас он не мог жаловаться: его болезнь отступила, нервы были приведены в порядок, череда бесконечных ночных кошмаров прекратилась; он прибавил в весе, увлекся рыбалкой и садоводством, и что самое главное – стал больше внимания уделять семье. Для той прошлой жизни он, все же, было уже слишком стар или даже – изношен. Его время давно прошло.

Инспектор подошел к окну и отодвинул шторку. С небес на него взирал сплошной, холодный свинец, изливающийся на землю мелкими каплями. Да, похоже, что их обложило хорошо, и дождь будет идти целый день. Несмотря на начало лета, было по-осеннему прохладно, однако подобная погода была характерна для северо-западного побережья, и удивляться подобному совсем не стоило.

Бруно Розенберг умастился на своем кожаном стуле, сложил руки на животе и принялся сладко посапывать, – дождь всегда нагонял на него сон и тоску. Но спустя какое-то время он услышал снизу гомон голосов, а потом как кто-то быстро поднимается по лестнице. Дежурный сержант несколько раз громко постучал, после чего распахнул дверь кабинета. Инспектор приоткрыл один глаз и сонно промолвил: