Башни и сады Вавилона
Шрифт:
Я откидываюсь на подушки и снова начинаю рассматривать трещины на потолке.
Неужели все же получится?!
Неужели все это все-таки будет, причем уже совсем скоро?!
И солнце, и тяжелое, ласковое море, и ослепительно белый песок пляжа?!
И уютная добрая тень под пальмами, там, где стоят шезлонги?!
И – никакого дождя…
– Доктор, – вздыхает Аська, – спасибо вам большое, честно. Просто как гора с плеч. Нам, правда, нужно лететь. Очень. И отдохнуть немного, и в себе разобраться. Причем обоим. А то, мне кажется, мы уже оба по краю ходим. И по
– Таких, – разводит руками интеллигентно-смущенный Викентий, – увы, сударыня, не имеется. То есть вообще. В природе. Фармацевтами-то, вы же понимаете, тоже чаще всего нормальные мужики работают. Вы, кстати, о таких пилюлях у меня далеко не первая спрашиваете.
– Вот как? – удивляется Аська. – А кто же был первой? Или первым?
Викентий вздыхает.
– Ну, – басит, – кто был первой, сейчас уж и не упомню. Но чаще всего у меня этими пилюлями интересуется моя собственная жена.
Аська усмехается и аккуратно тушит окурок в блюдце.
– Да, тогда у вас этот рецепт точно бесполезно просить.
– Бесполезно, – соглашается своим шаляпинским басом Викентий и не спеша подымается. – Ну вы тут пообщайтесь еще недолго без меня, голуби. А я пойду, вечерний обход закончу. Да что там закончу? Одна палата осталась, двухместная, от силы минут пятнадцать. А вот потом я вас, сударыня, выгоню, вы уж не обессудьте. Больному пока что покой необходим. И самое главное, – никаких сильных эмоций. Ни положительных, ни тем более отрицательных.
– Да я понимаю, – наклоняет голову Аська, – у меня просто сегодня весь день сумасшедший был, раньше не могла вырваться. Эфиры, совещание. Да еще и мобильный трещит постоянно, все звонят, Егором интересуются. Сосредоточиться вообще ни на чем не получается, а работу не сделать нельзя. Совсем нельзя, это же телевидение, новостная программа, понимаете?! Она же каждый день в эфир выходить должна, и по фиг на «обстоятельства». Вот и задержалась допоздна, не успела в приемные часы примчаться. Так что спасибо вам, доктор, что вообще пустили…
Аська разводит руками, подходит к окну, обхватывает узкими сильными ладонями покатые плечи и вздыхает.
Потом – снова закуривает.
Беда…
Скоро она, наверное, больше меня курить будет.
Во, довел бабу…
– Да при чем здесь приемные часы? – морщится Викентий. – Что я, не понимаю, что ли? Если б с ним, действительно, что серьезное было, даже не сомневаюсь, вы бы про любое телевидение забыли. А сейчас-то зачем оправдываться?! Думаете о нем, значит, ему уже хорошо. Мы, видите ли, сударыня, вообще так устроены. Ну мужики, в смысле. Нам просто хочется, чтобы нас любили и о нас думали. А уж все остальное – это такая ерунда, вы даже представить себе не можете…
Аська смеется.
Ей это вообще-то очень идет, и я опять, в очередной раз, виню себя за то, что у нее в последнее время все реже и реже получается так искренне хохотать.
– Странный вы все-таки человек,
– Да?! – искренне удивляется мой добрый доктор. – Вы думаете, моей жене это тоже нужно?!
– Наверняка! – кивает, смеясь, Аська.
– Ну надо же, – тянет ошарашенный словами моей жены Викентий, после чего достает из кармана фляжку, прихлебывает и немедленно отправляется.
Типа на обход.
Мне, сволочь такая, даже и не предлагает, кстати.
А я бы сейчас хлебнул…
Странный он какой-то перец, этот Викентий.
Уж такая-то элементарная арифметика даже мне доступна.
А я в женщинах разбираюсь гораздо хуже, чем в том же футболе, к примеру.
Моя любимая женщина немного издевательски хмыкает. Она, похоже, думает о том же, что и я.
И понимает, что я тоже об этом думаю. Столько лет вместе. Так что – неудивительно.
Еще немного, и мысли начнем друг у друга читать…
Мы с Аськой переглядываемся.
В ее глазах пляшут веселые бесенята.
Это хорошо, думаю.
Значит, – простила…
Я осторожно укладываюсь на подушки.
– Что-то, – говорю, – уже не ты первая о соболезнующих мне докладываешь. Олегу тоже всю трубку оборвали. Даже и не ожидал, что пользуюсь такой популярностью в народных массах…
Аська – ржет.
– Да я тоже не ожидала, – выдавливает сквозь легкие, счастливые слезы. – Думала, рынок хоть вздохнет на некоторое время поспокойнее, пока такая большая и зубастая сволочь, как ты, в больнице валяется. А тут – звонок на звонке и звонком погоняет, представляешь? Кто только не звонил! Какие-то девочки, которые вместе с тобой в ИСАА учились, мальчики, с которыми ты вместе в армии служил. Какой-то одноклассник, совершенно сумасшедший, по-моему. Про редакционку и рекламщиков я вообще скромно умалчиваю. Даже Инга Ларина нарисовалась, помнишь такую? Мы с ней когда-то работали вместе, на телике, а ты с ее мужем на футбол ходил, вы даже в Португалию на какой-то чемпионат вместе ездили. Ну гонщица, стрит-рейсингом занималась, мы с ней приятельствовали одно время, неужели не помнишь? Пока она в аварию не попала и не замкнулась. По просьбе мужа, кстати, и звонила, он твой и мой номера телефонов где-то пролюбил, оказывается, а тут узнал, что с тобой случилось, и давай из штанов выпрыгивать…
Мы смеемся вместе.
Хотя мне, если честно, смеяться уже совершенно не хочется.
Так, вид делаю.
А на самом деле – тихо леденею изнутри.
Потому что мне неожиданно становится плохо и страшно.
Муж Инги, Глеб, мой старинный приятель, как раз и знакомил меня с финансовым брокером Гарри.
У которого я ровно за день до покушения затребовал довольно круглую сумму.
Чему он явно не обрадовался.
Дела…
О Гарри вообще-то разное говорят. Нет, не в связи с бизнесом. Но то, что он по жизни человек очень жесткий – факт, сорри, медицинский.