Башни Заката
Шрифт:
— А может быть, стоило просто захватить груз этого контрабандиста вместе с кораблем?
— Я хочу выжить, но не любой ценой. Да и много ли было бы в том проку? Его посудина меньше «Грифона».
— Ага, значит, дело в целесообразности! А будь его судно со «Звезду Рассвета», ты подумал бы о захвате?
— Подумать, может быть, и подумал… Только, поступив так, я все равно не решу всех проблем, а вдобавок еще и отважу от нас всех прочих контрабандистов.
— Ты уже не такой невинный и простодушный, каким бежал из Западного Оплота! Если вообще когда-нибудь был таким.
— Это несправедливо!
Креслин
Но отъехав всего на несколько шагов, юноша осаживает лошадь. О чем ему говорить сейчас с двумя Черными, еще более ограниченными в возможностях, чем он сам?
— От себя не убежишь, суженый, — говорит, подъехав к нему, Мегера.
Хорошо хоть то, что ее слова относятся к ним обоим.
CXXXIII
— Я рассмотрел все возможности, — утверждает Креслин. — Лидьяр практически лишен охраны, а в его водах нередко находится по полдюжины океанских судов за раз. Воспользовавшись подходящей погодой, мы можем захватить три, а то и четыре корабля.
— Сначала ты возлагал надежды хотя бы на один корабль. Теперь у нас их два, но, оказывается, тебе требуется больше. Когда это прекратится? — устало говорит Клеррис.
— Не знаю, но сейчас у нас нет выбора.
— Ход твоей мысли не совсем ясен. Может быть, не сочтешь за труд растолковать?
— Настоящий океанский корабль у нас всего один, — говорит юноша, отпивая из зеленого хрустального бокала, произведенного в мастерской Мегеры и Авлари, — и совершенно очевидно, что мы не можем позволить себе им рисковать. Но это еще не все. При наличии нескольких больших судов мы сможем существенно расширить торговлю, а в случае необходимости — использовать флот для оказания давления.
— Это каким образом?
— Самым прямым. Располагая флотом, мы можем заявить Нолдре, Остре и всем прочим, что либо они станут торговать честно, либо их суда будут захватываться или топиться.
— И как ты собираешься воплощать в жизнь эту угрозу?
— Как раз воплощать ее в жизнь мне бы и не хотелось. Но в сложившихся обстоятельствах — если уж мы решим заняться пиратством — я мог бы, подняв ветра, выведать, где находятся их корабли, а потом устроить шторм и выбросить их на сушу… по крайней мере, в восточном Кандаре.
— Он и вправду может? — вопрос Шиеры обращен к Лидии, которая молча кивает.
— Это не слишком удачная идея, — нейтральным тоном произносит Мегера.
«…идиотская затея, вредная и опасная…»
— У нас нет выбора, — повторяет Креслин. — Либо мы делаем свой ход до того, как наше положение становится очевидным, и тогда у нас остается надежда застать всех врасплох, либо потом нам придется делать то же самое, но куда с большими потерями в людях.
— Не знаю, что и сказать… — бормочет Клеррис.
— Вот именно, ты не знаешь. А я знаю, что рыбаки жалуются на нехватку муки. Мы с трудом дотянули до урожая на припасах, доставленных «Звездой Рассвета» и купленных у контрабандистов, но собранного урожая нам хватит в лучшем случае до середины
— Но это ужасно! — восклицает Мегера.
— Полностью с тобой согласен. Предложи что-нибудь получше.
Выдержав паузу, Креслин встает, ставит на стол бокал и выходит.
Пятеро оставшихся за столом рассеянно переглядываются.
— Неужто… неужто мы вправду опустимся до грабежа и пиратства? — качает головой Лидия. — Да мыслимое ли это дело?
— Совершенно немыслимое, — отзывается Клеррис, — но выбор и вправду небогат. Можно ничего не делать и умереть с голоду или позволить Креслину погубить себя, чтобы спасти всех нас.
— Это жестоко.
— Он предложил свое решение, но согласится с чужим, если оно окажется лучше. Есть у кого-либо предложения насчет того, как остаться не замешанными ни во что дурное и при этом выжить?
Собеседники снова переглядываются, но за столом царит тишина, нарушаемая лишь доносящимся с дороги перестуком копыт.
Добравшись до Черного Чертога и расседлав Волу, Креслин садится на затененный участок ограды и прислушивается к плеску прибоя. Удлиняясь, тени постепенно покрывают всю террасу, а молодой регент по-прежнему сидит неподвижно, устремив невидящий взгляд в Восточный Океан, в сторону далекой Нолдры и еще более далекой Остры. Юноша не оборачивается, даже когда появившаяся на террасе Мегера подходит и садится рядом.
— Ты встал и ушел, а чего добился? Как всегда решил, что могучий Креслин прав, и упаси Тьма в этом усомниться.
— Неправда. Я спросил, может ли кто-нибудь из вас предложить что-либо, кроме ожидания голодной смерти. Или надежды на помощь, вроде той, которую обещала когда-то твоя сестра. Кстати, ты все еще веришь, что она нам поможет?
— Может быть.
— Да ну? Женщина, заключившая в оковы родную сестру, станет тратить средства на то, чтобы помочь выжить и укрепиться народу, который, не исключено, станет угрожать Сарроннину?
— То, что ты задумал, — скверно! — твердо и с расстановкой произносит Мегера. — Ты хочешь использовать магию гармонии для извращения самой ее сути.
— А что, по-твоему, я должен делать? — спрашивает Креслин, глядя на белые вблизи и почти розовые у закатного горизонта пенные барашки волн.
— Мне кажется, что пиратство — не самый почтенный промысел.
— Это бесчестный промысел, но я спросил, что мне делать. Какая тут честь, когда нечего есть! И потом, Черных в Кандаре изводят год за годом не тем способом, так этим. Корвейл мертв, Западный Оплот пал. Риесса и Фэрхэвен процветают, а мы боремся за выживание. Помощи нам ждать неоткуда, даже наше золото возьмет далеко не каждый, а коли кто и возьмет, так его все равно не хватит даже на самое необходимое. Корабли приходят и вместо припасов привозят голодные рты. Что, что мне делать? Сидеть и смотреть, как все умирают с голоду?