Башня грифонов
Шрифт:
– Его девушка? – по-деловому уточнила я.
– Нет! Девчонка.
Я беспомощно посмотрела на напарника. Что всё это значит?
– Как она выглядела? Сколько лет? – взялся он за дело. – Когда приходила?
Ярослав, нахмурившись, потёр лоб, размазывая по нему неаппетитные разводы.
– Ммм… вчера… – бормотал он, а потом выдал уверенно: – Нет, сегодня!
– И? – подтолкнул его Паша, потому что тот смотрел на нас с видом победителя, словно помог нам раскрыть преступление.
– И вот.
Паша закатил
– Как её звали? Знакомая или нет?
– Я пытался выйти в астрал и кое-что принял… В общем я подробностей не помню. Вроде она сказала, что сестра Макса. Вошла, оглядела его стол, взяла ноут и ушла.
Мы с Пашей переглянулись, а горе-оккультист добавил:
– Вспомнил! У неё волосы розовые были!
На этом мы распрощались с «вампиром» и вышли в коридор. Пробираясь мимо ящиков и велосипедов вслед за Пашей, я спросила:
– Как ты думаешь, это была Катя Гольц? Сестра Максима?
Он выглядел задумчивым и хмурым.
– Возможно. Или кто-то, притворившийся ею.
Я оглянулась на затертую дверь с цифрой тринадцать.
– Интересно, что он скажет, когда не превратится в вампира? – усмехнулась я.
– На этот раз ему есть, на кого свалить неудачу, – отозвался Паша.
Вдруг у меня зазвонил телефон. Пронзительная современная мелодия звучала чужеродно в помещении, будто застывшем в прошлом. Я поспешно отключила звук.
Паша обернулся.
– Я подожду тебя снаружи.
Наблюдая за его удаляющейся спиной, я взяла трубку:
– Привет, мам!
– Привет! – голос был недовольный. – Ну расскажи, что с тобой в метро случилось и почему за тебя какой-то мужик на телефон отвечает?
Меня даже в жар бросило. Ведь Паша разговаривал с ней в прошлый раз! Чтобы минимизировать количество вопросов, я видела только один верный ответ:
– Это мой парень. Буквально вчера познакомились.
– Завела, значит, парня и про мать совсем забыла? – укоризненно сказала мама.
Я вздохнула:
– Ты мне сама твердила, что пора замуж.
Я ощутила, как она оживилась при этих словах.
– Как зовут? Кем работает?
– Зовут Паша, – но раскрывать Пашину профессию мне почему-то не хотелось.
Я оглянулась на дверь в квартиру.
– Мам, мне некогда сейчас, у нас свидание. Давай я в выходные приеду и всё расскажу!
– Приедешь, ты серьёзно? – обрадовалась она.
Обычно я всеми правдами и неправдами избегала визитов.
– Да, честное слово! – подтвердила я. – Но вот сейчас очень неудобно говорить.
– Ах, Полечка, – с пониманием вздохнула она, как бы имея ввиду «ну что с тобой делать?» – Ладно. Завтра позвони! И предохраняйся там, пока до ЗАГСа не добрались!
Я пробурчала что-то невнятное и положила трубку. Вот как это типично! Сначала весь мозг вынесет, что парня нет, а когда он есть, так сразу «про мать забыла».
И нет, я не испытывала стыда за то, что наврала
Я двинулась к деревянной двери в конце коридора.
Конечно же, мама была такой не всегда. В детстве она не проявляла этой бешеной гиперопеки. Я гуляла с семи лет одна, где вздумается, сама разогревала себе обед, пока она работала, и свысока смотрела на одноклассниц, которым родители что-нибудь запрещали. Я хорошо помню момент, когда всё изменилось.
Мне было одиннадцать. У детей, обладающих даром, со второго класса в школьном расписании стоят уроки магии два раза в неделю. Я как раз сидела на таком уроке и жутко завидовала Ленке, которая стояла у доски. Она возвела вокруг себя невидимый щит, а остальные одноклассники кидали в неё бумажки, стараясь его пробить, но даже у мальчишек ничего не выходило. Виолетта Степановна наконец сказала:
– Пять, Ильюшина! Садись. И прибери здесь.
Ленка убрала щит и легким движением руки заставила разбросанные бумажки подняться в воздух и рвануть к мусорному ведру в углу класса.
В тот момент, когда она уселась на своё место, в дверь постучали. В кабинет вошёл директор и подозвал нашу учительницу. Едва за ними закрылась дверь, как начался обычный бедлам: по классу летали ручки, тетради и записочки, мальчишки задирали девчонок, а девчонки – мальчишек. А я всё ещё чувствовала во рту горечь зависти. Ну почему я не умею использовать внешнюю магию?
Когда дверь снова открылась, как гром среди ясного неба прозвучал голос директора:
– Полина Метельская!
Недоумевая, я вышла в коридор. Директор и Виолетта Степановна уставились на меня как-то странно. А потом объяснили, что мою маму сбила машина и сейчас она в больнице в тяжелом состоянии. Пока она там, я поживу у соседки, тети Даши, она сейчас придёт за мной…
Вечером, лежа отвернувшись к стене на раскладушке в душной квартирке тети Даши (которая вовсе и не тетя, а скорее бабушка), я тихо плакала. Я боялась, что мама может умереть, и мне до конца школы придётся спать на этой раскладушке. Потом мне пришло в голову, что меня вообще отдадут в детский дом, и я заплакала громче. Но тетя Даша давно похрапывала на своей высокой кровати и ничего не слышала.
Я уже кое-что умела: могла заглядывать в будущее, хотя видения бывали путаными и непонятными. Но в тот момент мне никак не удавалось сосредоточиться, чтобы что-то увидеть. Я изо всех сил думала о маме, но вместо хоть каких-то мутных образов, видела лишь тьму. И эта темнота меня до дрожи пугала, я боялась, что от потрясения утрачу свои способности. Виолетта Степановна рассказывала нам, что такое бывает. Может, я и не самая крутая магичка и не умею заставлять предметы двигаться, но стать обычным человеком было бы смерти подобно.