Башня над пропастью (Сказания трех миров - 2)
Шрифт:
Она направилась к Мендарку. Он сделал к ней полшага навстречу, потом замер в нерешительности. Приблизившись, она протянула руку. Мендарк взял ее и подержал минуту, потом слегка поклонился Каране, и они разошлись. Мир был восстановлен. Они взяли свои тарелки и принялись за еду.
К утру у Шанда прошли колики, но он все еще был слаб, поэтому они все вместе задержались на один день. Когда они отправились в путь, утреннее солнце начало заливать долины, окрашивая белое в розовый цвет. Морское дно особенно отсюда, со склона горы, за который не попадали солнечные лучи, казалось
Карана поднималась уверенно, перепрыгивая с выступа на выступ, как горная козочка, хотя сапоги у нее разваливались и подошва одного была подвязана веревкой.
Они с Таллией сделали передышку и беседовали, когда наконец появились Шанд с Мендарком, отставшие от них. Оба запыхались, лица раскраснелись. Увидев посеревшие губы Шанда, Карана сразу же вскочила с места, за ней Таллия.
– С тобой все в порядке, Шанд?
– озабоченно спросила Таллия.
– Не беспокойся, я немного передохну здесь с Караной. Мои ноги отвыкли подниматься в гору, к тому же все еще болит.
Мендарк, Таллия и Оссейон двинулись вверх по склону.
– Шанд, ты ужасно выглядишь!
– Я чувствую себя лучше. Таллия была права насчет штопора! Однако хватит о моих печалях. Мы скоро будем в Катадзе.
– Да, и Лиан там.
– Может быть, - осторожно произнес он.
– Не забегай вперед! А теперь послушай меня. Я часто размышлял о твоей роли в этой истории. Ты совсем особенная, и ты здесь для какой-то цели. В Катадзе произойдет развязка, и, что бы ни случилось, ты рискуешь, будь осторожна.
– Да, конечно, - с рассеянным видом ответила Карана. Шанд умолк. "Она не может ни о чем думать, кроме объятий своего возлюбленного. Ну что же, я тоже помню, как это было у меня. Надеюсь, она получит то, чего заслуживает. И лучше бы Лиану оценить ее должным образом".
Прошел день, затем еще один, и наконец они взобрались на последний утес, самый крутой, и стояли на древнем берегу, созерцая башни Катадзы, возвышавшиеся над ними. Однако их поджидал сюрприз.
Прямо на пути отряда неподвижно стояли шесть аркимов. Таллия и Оссейон, двигавшиеся впереди, резко остановились.
– Стойте смирно и поднимите руки, - сказал Мендарк пришедшим с ним.
Аркимы в ответ тоже подняли руки, продемонстрировав добрую волю.
– Осторожно идем к ним, - скомандовал Мендарк.
Когда они оказались поближе, Карана узнала двух аркимов: Селиалу, судившую ее в Шазмаке, и Малиену, мать Раэля, которую не видела много лет. Она подбежала к ней.
– Малиена!
– заплакала девушка.
– О, прости меня, Малиена. Это я виновата.
– Она опустилась к ногам женщины.
– Карана, - сказала Малиена, поднимая девушку и обнимая ее. Аркимка роняла слезы на огненные кудри Караны.
– Ах, мой Раэль! Я возлагала на него такие надежды. Но он был истинным сыном Элиноры.
– Довольно долго женщины стояли, прижавшись друг к другу. Их обступили остальные.
– Я Селиала, - представилась седая женщина, - и я выступаю от лица Аркимского Совета. Какая встреча, Карана.
– Она представила своих спутников, а Карана - своих.
–
– Наши интересы совпадают, - ответил Мендарк.
– Я сделаю все, что в моих силах.
Карана горела от нетерпения. И вдруг Селиала подняла руку.
– Прежде всего, у нас есть незавершенное дело, касающееся Караны, вернее, суда над ней в Шазмаке. Карана, подойди ко мне.
Карана встревожилась, но подчинилась. У Селиалы был суровый вид.
– Я должна сообщить тебе, что в твое отсутствие, три дня тому назад, Аркимский Совет продолжил судебное разбирательство. Мы решили, что ты виновна в одном из трех преступлений, а именно: ты принесла Зеркало в Шазмак и не отдала его нам. Как ты знаешь, это преступление карается смертью. К тому же мы выяснили, что каким-то необъяснимым образом тебе удалось обмануть Совет.
Карана упала на колени. Из всего, что могло случиться в Катадзе, она меньше всего ожидала этого. Селиала сделала ей знак подняться.
– Однако что касается первого преступления, мы оправдали тебя в свете дальнейших событий, касающихся Зеркала, поскольку ты действовала в наших интересах. Что до второго преступления, то, хотя ты в нем виновна, мы не назначаем никакого наказания, поскольку ничего подобного не происходило прежде. Мы только требуем, чтобы ты рассказала для наших Преданий, каким образом тебе удалось нас обмануть.
Карана склонила голову. Селиала улыбнулась:
– А теперь ты можешь задать вопрос, который так тебя волнует.
– Где Лиан?
– воскликнула Карана.
– Он здесь?
– Прости, - вмешалась Малиена. Лицо Караны стало белым как полотно. Нет, он жив, - поспешно добавила она, дотронувшись до щеки Караны.
– Он в Катадзе и в добром здравии, хотя мне и пришлось много раз лечить его во время путешествия. Боюсь, что он с Тензором, и они заперлись вместе. Но, боже мой!
– Что такое?
– воскликнула Карана, снова встревожившись.
Малиена улыбнулась во весь рот:
– У него есть обаяние, у этого твоего Лиана. Но, боже мой, Карана, какой же он дурак!
Отряду еще предстоял долгий и тяжелый путь до Катадзы; склоны круто поднимались, земля была бесплодная, и кругом валялись круглые черные камни. Только в глубоких долинах была растительность: тут оливковые деревья, там высохшие черные плоды, рассыпанные по земле, или колючие кустарники и каменные деревья.
Карана шла как во сне, не замечая странного пейзажа. Она способна была думать лишь об одном, и даже когда в сумерках они добрались до вершины горы и стояли перед удивительными, словно бы плетеными башнями, нигде больше не встречавшимися на Сантенаре, она почти не заметила их.