Башня. Новый Ковчег 2

Букреева Евгения

— Что будем делать? — Кир уставился на Сашку.

Тот уже пододвинул к себе тарелку с кашей и задумчиво водил ложкой.

— Я не знаю, — сказал он честно, оторвав наконец-то взгляд от своей тарелки.

— Если Анна Константиновна узнает, она нас убьёт, — жалобно протянула Катя.

— Поверь, лучше пусть нас убьёт Анна Константиновна, чем об этом станет известно наверху. Кир, да скажи ты ей.

Кирилл вспомнил как, совершенно не церемонясь, с ним обошлись у генерала Ледовского, прежде чем передали в руки Савельева. По сравнению с этим любой резкий выговор Анны Константиновны даже на самых повышенных тонах казался ласковой детской

песенкой. То есть, как бы это не нравилось Киру, но Сашка опять оказался прав. Говорить о том, что они сегодня видели, было нельзя. Опасно. Но и промолчать — ещё хуже.

— Просто это ничего не даст, — опять осторожно сказал Сашка.

— Я попрошу Нику поговорить с Павлом Григорьевичем. Она его убедит. Она…

— Ника никогда не пойдёт против отца, — перебил его Сашка.

— Да откуда тебе знать… — начал Кир и осёкся. В общем-то Поляков знал Нику куда-как дольше, чем он, ведь они… Кир скривился и отвернулся. От нечего делать и, стараясь скрыть свою злость и замешательство, принялся рассматривать людей в столовой.

Через два столика от них сидела шумная компания молодежи. Они громко перекрикивались, хохотали, мало обращая внимание на сердитые взгляды взрослых. Особо с этими гогочущими придурками никто не связывался, скорее всего из-за Татарина, который и возглавлял эту компанию, вальяжно развалившись на стуле. Справа от него сидел Костыль, местный дилер, молчаливый и ухмыляющийся, неподвижным рыбьим взглядом уставившийся на одного из шестёрок-подпевал.

Кир в задумчивости разглядывал парней и девчонок, многие из которых не так давно были и его, если не приятелями, то хорошими знакомыми. Это с ними он тусовался вечерами на детских площадках, закидывался холодком в общественных туалетах, гоготал и задирал прохожих. Взгляд Кира перемещался с Татарина, с его приплюснутой головы, крепко посаженной чуть ли не прямо на плечи, к примостившейся рядом с ним девчонке, снова к узкоглазой Татариновской физиономии и потом к ухмыляющемуся Костылю и дальше… Неожиданно в шестёрке-подпевале, который чего-то громко рассказывал под заливистый смех остальных, Кир узнал Лёху Веселова, своего друга. Теперь уже бывшего друга.

Их дружба как-то сама собой сошла на нет после карантина. После Вовкиной гибели. Лёха пытался, конечно, тогда расшевелить Кира, но ему так и не удалось. И вот сейчас, поди ж ты… подался в свиту Татарина. Кирилл брезгливо поморщился.

Сашка, заметив, что Кир смотрит в сторону, тоже повернулся.

— А это же… — начал он и не договорил.

— Ты про что? — Кирилл посмотрел на Сашку.

— Да так, там знакомая одна сидит.

При слове «знакомая» Катя покраснела и почти уткнулась носом в тарелку.

— Которая?

— Ну рядом с этим парнем. Татарином или как там его. Она-то тут откуда? Это же Лена…

— Ты про Самойлову что ли? — Кир теперь узнал и девчонку, липнувшую к Татарину. Тоже его бывшая. У него походу теперь здесь все бывшие. Бывшая девчонка, бывший друг…

— Просто… она же горничная у… у Рябининых, а тут она что делает?

— Ну в данный момент её Татарин лапает, — хмыкнул Кир, наблюдая, как Татарин, по-хозяйски притянув к себе Ленку Самойлову, тискал своей короткопалой рукой пышную Ленкину грудь под одобрительные смешки своих подельников. — А Рябинины это кто?

— Да так…

Кир неожиданно вспомнил, что Ника что-то говорила, что Сашка теперь встречается с какой-то Олей… Рябининой что ли…

— А-а-а, так это семья твоей новой подружки… —

Кир не договорил. Понял, что сболтнул лишнее, потому что сразу же, как только он произнёс эти слова, Катя вскочила на ноги, резко оттолкнув от себя столик, так, что стоявшие на подносе стаканы качнулись, выплескивая налитую в них жидкость.

— Я пойду!

И она почти бегом устремилась к выходу.

— Катя! — Сашка тоже вскочил, сердито зыркнул на Кира и бросился вслед за девушкой.

Кирилл остался один. Есть ему расхотелось. Он задумчиво смотрел перед собой, в голове теснились сбивчивые мысли: Литвинов, Катя и Сашка…

— Эй, Кирюха!

Резкий голос заставил его вздрогнуть и выдернул из задумчивости. Кир обернулся. Татарин, улыбаясь, махал ему рукой.

— Чего там один скучаешь? Баба бросила?

Густой Татаринский бас был подхвачен лающим смехом шестёрок. Кир вспыхнул, почувствовал, как инстинктивно сжимаются кулаки, но связываться с этими придурками, пусть даже в столовой, на виду у многих, было опасно. Поэтому он сделал вид, что не замечает насмешек, медленно собрал посуду на поднос, поднялся и направился к выходу.

Глава 13

Глава 13. Ника

Ника медленно шла впереди, а Кир плёлся сзади, обиженно сопя. То, что именно обиженно, Ника уже знала, иногда Кир вёл себя как ребёнок, честное слово. В другой раз она бы попыталась выпытать у него, что опять не так, но сейчас ей было не этого, все мысли занимал отец.

В последнее время они с отцом почти не виделись. Павел Григорьевич убегал на работу ещё до того, как Ника вставала, а приходил зачастую, когда она уже спала. А днём у неё была учёба, довольно сложная в отличие от школы, и волонтёрское движение, а по вечерам и в выходные — Кир. Она и сегодня с отцом столкнулась по чистой случайности, даже не предполагала, что он так рано придёт, настолько уже привыкла к его почти постоянному отсутствию.

Выражение усталости на его лице, глубоко запавшие серые глаза, даже то, с какой рассеянностью он проводил рукой по её спине — всё говорило о том, как он вымотан. Выжат до последней капли. И Нике вдруг нестерпимо захотелось остаться с ним, пусть даже просто молча посидеть рядом.

Когда они последний раз говорили по душам? Наверно, тогда, когда он рассказывал про Анну. Как они познакомились, как дружили. Успел рассказать столько смешных случаев из их детства в свойственной ему чуть насмешливой манере, что Ника хохотала до упаду. Оказывается, и за её отцом числились такие забавные и иногда совершенно дикие проделки, что как-то слабо верилось, что вихрастый Пашка Савельев и серьёзный, с залёгшим жёсткой складкой ртом и тяжёлым взглядом Павел Григорьевич, глава Совета — это один и тот же человек. Но Ника-то знала, что один. И смотрела на отца со смесью нежности и восхищения.

И ещё удивительным было то, как отец говорил про Анну. Неожиданно выяснилось, что однажды она занимала столько места в его жизни, что Ника, с её-то врождённой чуткостью и внимательностью, вдруг осознала, какая же огромная дыра существовала всё это время в душе её отца после того, как он насильно вырвал Анну из своего сердца.

— Понимаешь, — говорил Павел Григорьевич. — Мне иногда кажется, без Анны я бы тогда просто не выжил. Из дома бы сбежал точно. Дело в том, что моя мать, бабушка твоя… у нас с ней не очень простые отношения были, а отец всё время на работе пропадал, да и вообще…