Бастард чужого клана
Шрифт:
— Но если он был аль-Ифрит, почему он рос тут? Младшие семьи ведь живут или в замке, или в Броннине.
Хозяйка дома посмотрела на меня с грустной улыбкой.
— В замке живут только те дети аль-Ифрит, которые родились в браке, благословленном как Пресветлой Хеймой, так и духами клана. Дети, рожденные вне брака, такой чести не удостаиваются… Если бы мой сын остался дома, дожил бы тут до совершеннолетия, если бы он благополучно прошел инициацию и оказался сильным магом, если бы он доказал клану свою верность и пользу, то глава мог бы принять его в род и дать ему право основать побочную семью.
Да,
Амана…
В замок я вернулся уже на закате.
Целый день, проведенный в другом месте, потраченный на простую физическую работу, позволил немного успокоиться. Дал дышать чуть легче…
— Рейн! Где ты был? Я волновалась!
Я не ответил. Просто смотрел на Аману, прибежавшую, едва стражники сообщили о моем появлении, и думал о том, что я даже не могу на нее злиться.
Любовь — которой не существовало.
Искра — которая не зажглась.
Чары — которые не сработали.
Тогда почему мне было и грустно, и больно, но при этом все же радостно ее видеть?
Глава 20
Вересия во время инициации получила десять камней.
Я отложил газету, открытую на странице, посвященной высшему обществу Империи. Газетчик там расстилался в славословиях перед новой главой клана Энхард, восхищаясь и льстя так, словно от этого зависела его жизнь. Хотя, может, и зависела — скажи он то, что главе Старшего клана показалось бы оскорблением, кто бы за него заступился? А Вересия за оскорбление вполне могла и убить.
Мне, наверное, полагалось испытывать сейчас злость и обиду — за то, что сестра обманом забрала мое место в жизни и титул — но все чувства словно припорошило серым пеплом. Что-то там, под ним, конечно, тлело, но куда слабее, чем должно было. Просто сил на это не осталось — они все уходили на другое…
Я потряс головой, словно это могло помочь избавиться от навязчивых мыслей, и посмотрел на стопку книг по теории магии, от которой уже начинала пухнуть голова. Кастиан уверенно заявлял, что пухла она не от теории как таковой, а оттого, что я запихнул всю новую информацию себе в голову слишком быстро, она там еще не улеглась и теперь «давила на череп изнутри». Глупость, конечно, даже я знал, что внутри черепа находится мозг и ни на что он не давит, но вот по ощущениям все было так, как Кастиан описывал.
Сегодня был день приезда нашего с Кастианом наставника, но увидеть его пока не получилось. Явился он еще до рассвета, вызвав недовольное ворчание стражи — правда, ворчали они вполголоса и оглядываясь — сразу направился к Хеймесу, которого тоже пришлось разбудить, и до сих пор сидел с ним в кабинете. Что-то они там обсуждали…
Выйдя из архива, я привычно направился к берегу пруда — после инициации я приходил сюда практически каждый день. Вид воды успокаивал не только мои мысли, но и магию. Последнее время я, кстати, начал ощущать ее физически. Во-первых, как сгусток тепла в центре груди, немного выше солнечного сплетения. Во-вторых, как волны вокруг себя. Словно бы я находился в самом центре водоворота, а вокруг меня все крутилась и крутилась воронка.
Если
Кстати, тот факт, что сгусток тепла находился над солнечным сплетением, говорил, что до пятого уровня магия у меня еще не улеглась. Вот когда этот сгусток опустится ниже и укоренится в той точке, где ребра сходятся, только тогда мне можно будет начать практиковать самые простые заклятия и руны…
— И долго ты планируешь меня избегать? — спросил за моей спиной женский голос.
Я повернулся к Амане. Она стояла от меня в паре шагов и смотрела с выражением, которое было одновременно виноватым и обиженным. Даже не знаю, как ей удалось так гармонично соединить эти чувства.
И что мне следовало сказать в ответ? Что я ее не избегаю? Но это было бы ложью, а лгать мне не хотелось.
Ничего не дождавшись, Амана вздохнула, подошла ближе и тоже села на траву.
— Я же не виновата, — сказала жалобно. Помолчала немного и добавила: — И ты тоже не виноват. Просто так получилось.
— Просто так получилось, — повторил я, очень жалея, что поблизости нет поленницы. Рубка дров оказалась хорошим средством, чтобы, хоть на время, избавиться от этой мучительной мешанины чувств.
— Куда ты отправился в тот день, когда уехал из замка? — после паузы спросила Амана. Упрямое выражение на ее лице говорило о том, что сегодня она твердо решила не позволять мне и дальше ее игнорировать. Решила сделать вид, что все в порядке и мы просто вернемся к тому, что между нами было раньше? К этой полу-дружбе, полу… чему-то большему.
— Рейн, ну пожалуйста! Не сердись на меня, — она взяла мою руку в свои.
Я вновь уставился на гладь пруда, потревоженную сейчас сильной рябью и потому не отражающую ничего. Амана молчала. Должно быть решила ждать, пока я не заговорю первым.
— Кто такие «дикие души»?
— … Что?
Я ощутил, как дрогнули ее пальцы.
— «Дикие души» аль-Ифрит — кто они? — повторил я.
Амана шевельнулась и вздохнула. Похоже, тема была не из тех, о которой приятно говорить.
— Те, кому не дано видеть любовь в чужих сердцах, — сказала тихо. — Те, кто не может разжечь искру. Вскоре после совершеннолетия в них пробуждается бродячая натура ифритов. Они обречены скитаться до конца жизни, никогда не могут найти себе место, успокоиться, пустить корни. Неважно, в Старшей или Младшей семье они родились, через несколько лет после инициации они покидают дом и почти никогда не возвращаются.
— С такими дикими душами только рождаются?
— Нет, — она покачала головой, — не только. Дар искры можно потерять уже во взрослой жизни.
Это звучало подозрительно знакомо…
— Ты это имела в виду, когда говорила о потере своей магии?
Амана кивнула.
— Нам дано много такого, чего нет у обычных людей. Но и ограничений на нас тоже больше.
— Почему так?
Амана посмотрела на небо с таким выражением, будто видела там что-то еще кроме синевы и белых облаков, сейчас прячущих солнце.