Бастион
Шрифт:
Олета! Я говорил об этом с Олетой. А жива ли она? За всем происходящим я совсем забыл о ней. И стоит ли говорить о ней поганым извергам? Но сейчас молчание — это похоронный набат, звучащий по мне.
— Я говорил об этом Олете Элив, из рода Рид, в ночь перед штурмом.
Дуэндал и Глендрик остались спокойны, Эфелита презрительно улыбнулась, непонятно чему, а брови Маленкорха взметнулись вверх. Он ведь запретил ей общаться со мной и думал, что его приказ беспрекословно выполняется.
На душе стало муторно, будто сейчас я
Глендрик кивнул:
— Да, эта эльфийка из семьи Элив славится своей правдивостью. Думаю, следует ее расспросить. Она ведь в твоей свите, Хальвин, она жива, не ранена, сможет прийти?
Маленкорх метнул на жреца испепеляющий взгляд, но тот и бровью не повел, вновь становясь похожим на кота истязающего мышь. Ему доставляло настоящее удовольствие глумиться над магом.
— Жива, — неохотно ответил Маленкорх. — Должна быть у меня дома.
Дуэндал повелел одному из стражей идти за Олетой, и мы остались ждать в тягостном молчании.
Глава 15
Первым нарушил молчание Маленкорх:
— Я уверен, эта Элив не сообщит ничего нового, поэтому требую вернуть мне право голоса и давайте уже подведем закономерный итог. Осудить меня у вас все равно не выйдет, это в праве сделать только главы Гильдий.
— Неужели ты подумал, что мы выступаем против тебя? — елейным голосом спросил Глендрик.
— Что ты хочешь узнать от моей родственницы? Предатель мог наплести ей с три короба.
— А был ли смысл Гунальфу врать ей? Я хочу услышать мнение Олеты Элив, все знают, она никогда не лжет. Я хочу во всем разобраться, чтобы тень предательства не легла на род Маев понапрасну.
При словах о предательстве он насмешливо посмотрел на Маленкорха. Тот в свою очередь улыбнувшись уголком губ, хмыкнул:
— Все знают, как ты заботишься о чести рода.
И эти слова удивили меня. Неужели Маленкорх знает о сговоре Глендрика, Дуэндала и Эфелиты? А, если знает, то почему ничего не предпринимает? Он так уверен в своих силах?
Дверь в комнату распахнулась и в комнату вошел страж, которого Дуэндал посылал за Олетой. Сама Оленька вошла следом. С уставшего лица смотрели огромные зеленые глаза. Она обвела взглядом комнату, задержалась на мне. Ее взгляд упал на мои руки, грудь ее заволновалась, но она тут же отвернулась, обратившись с немым вопросом к судьям.
— Олета Элив Рид, выйди вперед, — произнес Дуэндал.
Оленька вышла на середину комнаты, и я получил возможность полюбоваться грациозными изгибами ее тела. Если уж, судьба приговорит меня к смерти, я хочу, чтобы это было последним, что я вспомню, погружаясь в вечную тьму.
— Ты знаешь этого эльфа? — Дуэндал указал на меня.
— Конечно, это Гуналф Веспар, последнее время он состоял в вашей свите, Воитель.
Услышав такой ответ Олеты, Маленкорх негромко рассмеялся.
—
Олета бросила тревожный взгляд на Маленкорха, затем, через плечо глянула на меня.
— Да, — негромко ответила она.
— Что конкретно он говорил? — подался вперед Глендрик.
— Что мой господин…
Голос девушки прервался. Но справившись с волнением, она, словно ныряя в ледяную воду, выпалила:
— Гунальф говорил, что мой господин задумал предательство!
Глендрик улыбнулся. Но Маленкорх к моему изумлению остался невозмутим.
— Какого рода предательство? — вкрадчиво спросил жрец.
— Он не успел мне рассказать. Я не стала слушать.
Глендрик заметно помрачнел:
— А Гунальф упоминал Симальфа Пелерина в том разговоре?
— Он говорил, что узнал об этом от Пелерина.
— Так, — заулыбался Глендрик, поглядывая сверкающими глазами на Маленкорха.
Жрец явно, что-то задумал.
— Спасибо тебе, Олета Элив, — произнес жрец, и обратился к Дуэндалу и Эфелите. — Хочу обратит ваше внимание, слова Олеты согласуются со словами Гунальфа. И там и там фигурирует Пелерин.
— Но он погиб, — напомнил Дуэндал.
— Весьма прискорбно, — кивнул жрец, — но я хочу предложить одну вещь. Первое — отложить суд над Гунальфом Веспаром и провести дополнительное расследование. Допросить всех рабов и приближенных Пелерина. Если он и наш уважаемый маг замышляли предательство, кто-нибудь из рабов должен что-то знать, или видеть, или подслушать. А также, до выяснения, я хочу отстранить Хальвина Маленкорха от принятия всех решений в Бастионе. Предательство — тяжкое обвинение.
Воцарилась тишина. Я не сомневался, откладывая суд надо мной, Глендрик вовсе не желал помочь мне, в его планы входило желание отстранить мага от власти, хотя бы на время. А там, кто знает. Вдруг, Священный Свет обратит на Маленкорха свой взгляд и одна из черных жемчужин на его шее превратится в прах. Ну и доказательства вины мага, тут Глендрик будет рыть землю носом, выискивая их.
— Я могу защищаться? — слегка ехидный голос Маленкорха нарушил тишину.
— Конечно, — ответил Дуэндал, явно размышляя над предложением Глендрика.
— Скажи мне, Олета Элив из рода Рид, — на упоминание рода маг сделал особый акцент. — Как ты считаешь, чем вызвано желание Гунальфа Веспара рассказать тебе о моем…эммм….моих намерениях?
Все четверо судей уставились на Олету, ожидая ответ. Я почувствовал — вопрос неимоверно важный. Он имеет большое значение для них. И для меня. Что она ответит? Я хотел пресечь предательство, настоящие или мнимое, и тогда, возможно, предложение Глендрика примут. Я останусь жив, пока, а Маленкорх будет под подозрением. Или она скажет то же самое, что и мне, в ту ночь, возле лесного пруда?