Батя под ёлку

Янтарная Регина

– Мамочка будет жить? – дочь заглядывает в мои глаза своими голубыми, блестящими от слез.

– Твоя мама умерла от ковида в тюрьме четыре года назад, - бухаю я, и тут же получаю шокированного заикающегося ребенка.

– Ма… ма… не правда…

– Правда, еще какая горькая. Твоя настоящая мама – Маруся Климова, и ты жутко на нее похожа. А эта, - тычу пальцев в тонкую фигурку перед собой – самозванка.

Меня жутко напрягает, почему девушка не шевелится, и я бью ее слегонца по щекам.

–

Не бей маму! – выкрикивает малая и бросается на меня, кусает за руки, царапает.

– Да что же вы обе бешеные какие-то, на людей кидаетесь.

Кроха оседает на пол и горько плачет, взахлеб.

– Ты ведь не знаешь, где аптечка?

Кивает, что знает.

– Так принеси, чего расселась! Не принцесса, чай.

Худенькая фигурка дочери вырастает и убегает прочь.

– Воды холодной стакан захвати!
– ору ей вслед.

Алена продолжает изображать трупик, и я понимаю, что нужно ослабить давление горловины свитера на ее горло, чтобы ей было чем дышать.

Пытаюсь порвать вязаную вещь, но она слишком добротная. Приходится приподнять голову потерпевшей и снять свитер через голову.

– М-м. Зачетная телка! – любуюсь ею, когда возвращается Арина.

– Не трогай маму! – снова бросается ко мне.

– Да что, ты как щенок ведешь себя, защищаешь большую овчарку. Забираю из трясущихся худеньких рук стакан с ледяной водой и выливаю его на блондинку в отрубе.

– О-о! Пошла холодненькая, - рычу самодовольно, когда блонди издает первый вскрик, а потом стон.

– Ма-ма, - малышка ложится рядом с Аленой, гладит ее по мокрым волосам.

– Малышка моя, я в порядке, - едва слышно шепчет молодуха.

А я тем временем нахожу склянку с нашатырем.

– Так понимаю, нашатырь уже не понадобится? – грохочу радостно.

– Закрой окно и балкон, дочь простудишь, - лепечет девушка, и в этот момент замечает, что лежит в одном розовом лифчике и в джинсах с расстегнутой молнией.

Зачем я расстегнул, сам не понимаю. В порыве дать доступ воздуху?

Черт.

– А-а! – кричит Алена.

И я закрываю уши, а потом бросаюсь к ней, и закрываю ей рот.

– Не ори, это случайность. Я тебя спасал.

– Дядя- папа, ты бандит? – со слезами на глазах спрашивает дочка.

– Нет, - мотаю головой. – Я – вертухай, на зоне десять лет охранял зэков, кстати, с твоей мамкой именно на пересылке познакомился, - улыбаюсь радостно малой.

Но в ее глазах так много печали, как у брошенной собаки.

– Хватит на меня так смотреть! – рычу я. – Быстро поцеловала меня в щеку, назвала «папулей», и сказала опекунше «гудбай».

В ярко-голубых глазах снова стоят слезы.

– Ты как автомат со слезами, всё время ноешь. Вместо того, чтобы радоваться отцу!

– Мамочка, -

вместо моей шеи, - Ариша падает на Алену, обнимает ее шею крепко. – Мы, когда желание загадывали про папу под ёлку, наверное, не туда письмо отправили.

– Да милая, сам Дьявол перехватил письмо, которое олени везли Деду Морозу в Великий Устюг.

– А мы можем вернуть этого «папу», и сказать, что он нам совсем не подходит.

– Не можете, - цежу и цинично улыбаюсь. – Дареному коню в зубы не смотрят.

Алёна протягивает руку к свитеру, лежащему на полу, но показываю ей пальцем «нет».

– Как ты смеешь?..- губы и подбородок дрожат.

– Где твой халат? Принесу тебе, - огорошиваю ее.

Пускай знает, что я не конченный орк, зараженный пофигизмом и орочьими повадками на зоне. Я и поухаживать могу за бабой.

Девушка в ужасе округляет глаза, протягивает трясущийся палец и куда-то тычет.

Кажется, мое милосердие еще больше напугали крошку с аппетитной грудью.

Да, Дёмыч время зря не профукал, рассмотрел всё что следует.

Глаз у меня наметанный.

Я не один шмон провел за десять лет.

Так что, здесь за периметром не пропаду, использую свой дар.

Глава 8 и глава 9

Алёна

Незнакомый мужик-домушник, утверждающий, что он не проходимец и не медвежатник, в наглую рассматривает мои обнаженные прелести, а я лежу такая вся в шикарном розовом ажурном лифчике и розовых трусиках, чья ткань виднеется через расстегнутый замок джинсов, и понимаю, если этот боров захочет чего-то большего, я даже закричать не успею.

А еще эта дурная голова, которая кружится как ось планеты Земля.

И мой ребенок, который снова начал заикаться от страха.

– Кто-нибудь мне поможет? – гундит орк с ярко-голубыми глазами.

Если бы не эти глаза, физиологически очень похожие на Аришкины, я бы выскочила давно на балкон и верещала сиреной о пожаре.

Но глаза меня останавливают.

Вдруг, он не лжет?

Может, действительно познакомился с Машке на пересылке и заставил спать с ним. Насильник!

О боги. Страшно-то как.

– Я долго буду ждать. Где твой халат? Или футболка домашняя? В чем ты ходишь?

В его глазах ледяная пустыня, и брови темные нахмурены и сведены к переносице, на которой собралась глубокая мыслительная морщина.

Сплетаю два пальца одной руки, выдыхаю «чур меня», смотрю в голубые – озерца дочери, и она повторяет за мной.

– Котенок, - убираю светлую прядь шелковистых волос ей за ушко. – Покажи ему шкаф с моими вещами, пожалуйста. Я бы сама встала, но меня еще качает.

Арина глядит на меня не моргая, вытаращив от ужаса глаза.