Базар житейской суеты. Часть 4
Шрифт:
Но сказать правду, на честномъ и откровенномъ лиц выражались въ эту минуту чувства, слишкомъ далекія отъ честности и откровенности; Джой былъ, напротивъ, крайне озадаченъ и взволнованъ. Онъ обозрвалъ изумленными глазами маленькую комнату, гд помщалась его старинная любовь. Одно изъ ея платьевъ висло надъ постелью, другое торчало на гвоздик передъ дверью. Ея шляпка лежала на туалет передъ зеркаломъ, и тутъ же красовались ея маленькіе полусапожки. На стол передъ постелью лежалъ французскій романъ, и подл него стояла свча, но не восковая. Бекки хотла также положить въ постель этотъ огарокъ, но успла только прикрыть его бумажнымъ колпакомъ, которымъ она обыкновенно тушила свчу передъ сномъ.
— Я бы узнала васъ везд, мистеръ Седли, сказала Ребекка.
— Неужели? вскрикнулъ Джой, — о, не говорите этого… право, мистриссъ…
— Когда мы пріхали съ вашей сестрицей изъ Чизвркка, я была еще почти ребенкомъ, сказала мистриссъ Бекки, — какъ-то живетъ она теперь? О! мужъ ея былъ дурной человкъ, и Амелія вздумала, къ несчастію, ревновать меня къ нему. Какая несправедливость! какъ-будто я могла заботиться о комъ-нибудь въ ту пору, когда вс мой мысли были обращены на одного только… Но къ чему вспомиать про эти старыя времена? Что прошло, того не возвратитъ никакая человческая сила.
И она прикрыла свои зеленые глазки грязнымъ платкомъ съ изорванными кружевами. Послдовала продолжительная пауза.
— Не правда ли, чго вы находите въ этомъ мст и въ такомъ униженіи несчастную женщину, еще такъ недавно принадлежавшую къ другому кругу? продолжала Ребекка. Столько грусти, столько огорченій я вытерпла, Джозефъ Седли, что иногда мн страшно становится за мой бдный разсудокъ. Я не могу утвердиться нигд, ни на одномъ порядочномъ мст, и принуждена перекочевывать изъ страны въ страну, сопровождаемая душевной тоскою. Друзья покинули меня вс до одного. Нтъ въ этомъ мір ни одного истинно благороднаго сердца, ни одного честнаго джентльмена. Я была врною женой, хотя бракъ мой совершился всдствіе какой-то странной судьбы, не по влеченію сердца, потому-что оно уже принадлежало другому. Но теперь нечего распространяться объ этомъ. Да, я была врна, но мужъ оставилъ, попралъ меня безъ всякой жалости и пощады. Не было въ мір матери, нжне меня, Джозефъ Седли. Одинъ только сынъ былъ у меня, мой милый и ненаглядный сынъ, вся моя надежда, вся радость; денно и ночно я леляла его на своей материнской груди, онъ былъ для меня единственнымъ, безцннымъ сокровищемъ въ жизни-и что же? они вырвали его у меня… вырвали… вырвали…
И подавляемая отчаянною грустью, она приложила руку къ своему сердцу и преклонила лицо свое къ постели.
Бутылка съ водкой зазвенла, и тарелка съ колбасою звякнула о спинку кровати; неодушевленные предметы выразили такимъ-образомъ свое участіе въ глубокой скорби. Максъ и Фрицъ стоали у дверей и прислушивались съ великимъ изумленіемъ къ рыданіямъ мистриссъ Бекки. Джой былъ растроганъ до глубины души.
Плавнымъ, чистымъ и свтлымъ потокомъ заструилась рчь изъ устъ мистриссъ Бекки. Въ простой и безъискусственной форм разсказала она плачевную исторію своей жизни, и очевиднымъ сдлалось для ея слушателя, что, если было на свт чистйшее, благороднйшее, совершеннйшее созданіе, преслдуемое отвсюду безжалостными извергами — такъ это безпорочное созданіе, эта угнетенная невинность сидитъ теперь передъ глазами Джоя на бутылк съ водкой.
Они говорили очень долго, и бесда ихъ приняла самый дружескій тонъ. Джой узналъ съ невыразимымъ наслажденіемъ, что сердце Бекки впервые забилось нжной страстью только въ его очаровательномъ присутствіи. Джорджъ Осборнъ конечно питалъ къ ней привязанность, и это доказывалось ревностью Амеліи, но Ребекка никогда шг словомъ, ни дломъ не поощряла этого легкомысленнаго джентльмена. Объ одномъ только Джо думала она съ той самой минуты, какъ впервые увидла его на Россель-Сквер; думала и тогда, когда вышла замужъ, хотя, разумется, она всегда была врна своему мужу, и ни за какія блага въ мір не согласится даже теперь выступить изъ предловъ своихъ супружескихъ обязанностей до той поры, по крайней мр, пока полковникъ Кроли не умретъ отъ желтой лихорадки на Ковентрійскомъ Остров.
Джой пошелъ въ твердой увренности, что имлъ честь
Провожая Джоя изъ своего чердака, Ребекка поклонилась ему съ такою граціей, какъ-будто она была владтельницею великолпнаго палаццо. И лишь-только жиреый толстякъ спустился съ лстницы, Максъ и Фрицъ съ трубками въ зубахъ опрометью бросились въ комнату прекрасной Англичанки. Ребекка приняла ихъ съ громкимъ смхомъ, и начала для общей потхи передразнивать мистера Джоя, потягивая въ тоже время водку изъ бутылки и закусывая колбасой.
Джой съ великою торжественностью отправился прямо въ квартиру мистера Доббина и съ трогательнымъ краснорчіемъ изобразилъ передъ нимъ вс подробности плачевной исторіи, не упоминая однакожь о первоначальной встрч съ Ребеккой за игорнымъ столомъ. Оба джентльмена, преисполненные жалости и состраданія, принялись совщаться о средствахъ оказать посильную помощь мистриссъ Бекки, которая въ эту самую минуту доканчивала свои прерванный d'ejeuner а la fourchette.
Какими судьбами мистриссъ Бекки пріхала въ этотъ маленькій городокъ? Какъ это случилось, что у ней нтъ ни друга, ни пріятеля, и она повсюду блуждаетъ одна изъ мста въ мсто? Мудренаго тутъ ничего нтъ; паденіе съ высотъ совершается очень быстро. Пересказывая ея исторію, мы сдлаемъ небольшой скачокъ. Замтимъ только, что въ сущности дла она была ничуть не лучше и не хуже того, какъ мы видли ее и прежде на подмосткахь житейскаго базара.
Что жь касается до мистриссъ Амеліи, мы уже имли случай убдиться, что она была женщина съ мягкимъ сердцемъ, и несчастія ближнихъ потрясали ея душу. Мистриссъ Эмми упрочила за собою привилегію баловать своимъ снисхожденіемъ и комплиментами всхъ, кто такъ или иначе приходилъ съ нею въ ближайшее соприкосновеніе. Она извинялась передъ горничными за безпокойство, причиненное имъ звонкомъ изъ ея будуара; извинялась передъ лавочнымъ сидльцемъ, развертывавшимъ передъ нею шелковую матерію; длала поклонъ подметателю дороги, замчая въ тоже время, въ какой чистот онъ содержитъ отведенный ему участокъ. Тмъ сильнйшаго участія можно было ожидать отъ нея къ старой пріятельниц или знакомк, подверженной ударамъ злополучнаго рока.
Майоръ Доббинъ былъ не то, что мистриссъ Эмми. Выслушавъ съ большимъ вниманіемъ подробности печальной исторіи, онъ — мы должны признаться — былъ ими далеко не такъ заинтересованъ, какъ бенгальскій джентльменъ. Совсмъ напротивъ: впечатлнія его получили весьма мрачный характеръ, и онъ сообщилъ даже обидный отзывъ о нашей героин, и назвалъ ее безстыдной пройдохой. Онъ не чувствовалъ къ ней ни малйшаго расположенія, и заподозрилъ ея характеръ съ той самой минуты, какъ Ребекка впервые обратила на него свои зеленые глазки.
— Это не женшина, а демонъ, выразился жестокій майоръ Доббинъ. Она распространяетъ зло и бду. Кто знаетъ, какой родъ жизни вела она до сихъ поръ, и что теперь она длаетъ въ чужихъ краяхъ? Зачмъ, спрашивается, Ребекка слоняется одна изъ города въ городъ? Нечего тутъ говорить мн о ея гонителяхъ и врагахъ; честная женщина всегда найдетъ друзей, и никогда не покинетъ свою семью. Зачмъ она оставила своего мужа? Въ Лондон, кажется, толковали о развод между ними, я слышалъ что-то въ этомъ род.
Майоръ Доббинъ терпть не могъ сплетней, но все же мистеру Джою никакъ не удалось убдить его, что Ребекка самое невинное и безпорочное созданіе.