Бажоный
Шрифт:
«Правильно», — поддерживает отец.
Не выдержал я и говорю: «А я катанки у Ваньки с печки стащу и тоже пойду на горушку кататься». — «Ах ты вор, Егорша! — вскричал отец. — Ты решил украсть у младшего брата валенки. Я покажу тебе, как воровать».
Он схватил ремень и на глазах всей семьи выдрал меня, приговаривая: «Не воруй, не воруй, не воруй у Ваньки валенки…».
Все засмеялись, даже Петраш.
— Что-то долго нет Василия, — забеспокоилась вдруг Ефросинья Сергеевна. — Неужели
Но в бане мальчишки не оказалось. Не было его и дома. В избе лишь валялись наспех брошенные валенки с калошами и прожженная, и порванная медведем телогрейка. «Неужели сбежал, чтоб не ехать в Тулу?» — разволновалась Ефросинья Сергеевна. Баржа должна вот-вот подойти к деревне, а где парнишка, неизвестно.
И тут же со стороны кладбища донесся выстрел и лай собаки. Кинулись туда всей компанией, за исключением Маланьи. И у всех в голове одно — что наделал мальчишка?..
Но подбежав к кладбищу, увидели Василька невредимым в кругу ватаги школьников.
— Плотней прижимай приклад к плечу и правый глаз не закрывай, когда целишься. А главное, плавно нажимай на спусковой крючок — обучал Василек своего друга Аркадия Лешукова обращению с ружьем.
— Так вот вы, лодыри, где! Почему из школы с занятий удрали? — заорал громовым голосом Петраш, прибежавший первым.
— Мы не лодыри. Семнадцать километров с Вожгоры пешкам шли, чтобы с Васильком проститься, — смело выступила вперед зардевшаяся девочка с косичками. — Нас директор школы Николай Афанасьевич Галев и завуч Владимир Иванович Попов на два урока раньше отпустили.
— Правильно, правильно, — загалдели ребята.
— А бумажка где? — наступал на них Петраш.
— И справка есть! — девочка протянула ему листок из школьной тетради, на котором ровным, красивым почерком было написано: «В виде исключения всем лебским ученикам пятого-седьмого классов разрешаю проводить школьного друга Аншукова Василия и передать ему табель успеваемости. Директор школы Н. Галев».
— Филька! — позвал Петраш спрятавшегося за елкой сына. — Иди к ребятам, бить не буду.
А Ефросинья Сергеевна все не могла успокоиться.
— Да разве можно детям с ружьями ходить?
— А как же мы будем на охоту без ружей ходить? — возразили ей ребята.
— Так ведь ты, Василек, с ружьем из дому не на охоту пошел, — вмешалась в перепалку Жанна Айвазовна. — Выстрел так перепугал твою тетю да и меня тоже…
— Это я на прощание с мамкой, таткой и Зиной выстрелил. А раз уезжаю, то ружье подарил другу Аркадию, а Шарика — другу Анатолию. Ребята будут на охоту ходить и меня вспоминать.
— Как так подарил? — возмутилась Ефросинья Сергеевна.
— А так, тетя Фрося, подарил друзьям — и все.
— Во-первых, не тетя Фрося,
Но Василек был полон решимости.
— Дружба, тетя Ефросинья Сергеевна, дороже денег, — как отрезал он и пошел в деревню во главе ватаги школьников.
Наблюдавший столкновение между теткой и племянником Егор Ефремович, кашлянув в кулак, смущенно заговорил.
— Нехорошо получилось, елки-палки. Посмотри, Ефросинья Сергеевна, возле чьих могил мы стоим… Ребята на них свежие еловые веточки положили. И они будут ухаживать за ними, когда Василька здесь не будет. А ведь тут его отец, сестра и мать лежат. Твоя двоюродная сестра, между прочим… Ну скажи, разве мог Василек уехать, не попрощавшись с ними?
Но Ефросинья Сергеевна уже не слушала его. Выскочив из-за поворота Мезени, к деревне быстро приближалась самоходка. Надо было спешить на берег, где уже собралось много народа.
С баржи по трапику сошел председатель колхоза, приехавший с заседания исполкома сельсовета. Василек кинулся к нему, чтобы рассказать про оленей, волков и пастухов, но председатель не проявил к его словам интереса.
— Садись скорей! Уйдет баржа-то!
Парнишка стал спешно прощаться со своими друзьями. И вдруг девочка с косичками, с которой он не один год сидел рядом за партой, зардевшись как маков цвет чмокнула его в щеку, и по ней стекла, коснувшись губ, то ли ее, то ли его соленая слезинка.
Странная теплота вдруг наполнила сердце Василька.
— Я тебе обязательно напишу, сразу же, как приедем, напишу. И каждый день буду писать, — пообещал он. Хотел еще что-то сказать, но им уже завладел Егор Ефремович.
— Ты сейчас, Василей, как у Христа за пазухой. В городе грамотным станешь. А вот мне тебя не увидать боле, — с грустью глядел он на парнишку, к которому прикипел душой.
Жалкий, растерянный вид старика растрогал Василька, и он принялся уверять деда, что непременно приедет в Лебское, и что они обязательно встретятся.
А Ефросинья Сергеевна тем временем прощалась с Жанной Айвазовной. Как близкие подруги они расцеловались в губы.
Петраш одной ходкой втащил на баржу вещи отъезжающих. Ошалев от водки и той чести, что была оказана ему на гулянье, он был не прочь на руках занести и саму Ефросинью Сергеевну, но та высокомерно отклонила предложение и павой вошла по трапу на самоходку.
Из штурманской рубки вышел встречать ее капитан баржи Вадим Николаевич. Гладко выбритый, но с пышными пшеничными усами, в белом кителе и белой фуражке с большой кокардой, он выглядел парадно.