Бедная богатая девочка
Шрифт:
– А это кто? Родственница?
– безразлично спросила Сима.
– Да нет, случайное знакомство на отдыхе. Очень милая женщина, Света, кажется. И муж у нее приятный, молодой, забыл, куда дел его визитку.
– Тоже бизнесмен, наверное?
– Сима безуспешно скрывала свой интерес, голова ее неожиданно стала совсем ясной.
– Не помню, случайное знакомство. А почему ты спрашиваешь?
– Да так, уж больно вид у тебя довольный, выглядишь шикарно. Арабский польщенно улыбнулся, хотя, надо сказать, вид его трудно было назвать шикарным: круглые щечки торчали из-под соломенного шлема завоевателя диких народов, майка туго обтянула упитанное брюшко,
– А где же ее муж?
– Снимает.
– А на других фотографиях?
– Точно нет, жена очень скоро из-за чего-то поссорилась
со Светланой. Она вообще всегда со всеми ссорится, - вздохнул он.
Они выпили по стаканчику виски, и Арабский отправил Симу домой
на своем "Лексусе". Она была все же изрядно пьяна и не заметила, что благородный Снегирев на стареньком джипе проводил ее до дома и даже дождался, пока в ее окнах загорится свет. Все-таки она лучшая подруга его жены и единственный сотрудник его агентства.
ГЛАВА 11
Всю ночь Симу преследовали бессвязные кошмары: она погибала
в жаркой пустыне без воды, облизывала сухие потрескавшиеся губы, горло было обожжено, она с трудом дышала. Затем все в той же пустыне наступила ночь, стало холодно, но пить хотелось по-прежнему. Сима с трудом разлепила глаза, потерла их, размазывая несмытую вчерашнюю тушь, и поплелась на кухню в поисках питья. Кроме тепловатой воды в чайнике, ничего не нашлось, и Сима, страдая от жажды и головной боли, запила ею таблетку аспирина. Вероятно, она вчера еще и простудилась, разгуливая на шпильках по лужам. Уж куда уютнее были бы высокие ботинки на гусеничной подошве. Возвращаясь, она наткнулась на нечто безвольное, мягкое и шелковистое, валявшееся прямо в коридоре на заляпанных туфлях. Инкина шубка напоминала шкурку мертвого животного. Полная раскаяния и угрызений совести, Сима с трудом наклонилась, подняла шубку и повесила ее на вешалку. Нетвердой походкой, натыкаясь в темноте на углы, она вернулась в постель и уснула, сквозь дрему вспоминая уговоры Арабского уйти с панели. Она даже захихикала, если только во сне можно хихикать.
Утром сквозь полупрозрачный, смешанный с явью сон она услышала, как Марина Алексеевна нарочито громко двигается по квартире. Обычно, если Сима спала, мать старалась передвигаться бесшумно, чтобы не разбудить бесценное чадо. Но сегодня...На кухне гремела посуда, половицы грозно скрипели под ногами Марины, она демонстративно хлопала дверью, всячески выражая свое неудовольствие и раздражение. Марина Алексеевна подчеркнуто ласково и громко разговаривала с огромными волосатыми котами Дымой и Гошей, представляющими собой неполную семью - мать и сына. Сын перерос Дыму раза в полтора, но был глуповатым, пугливым и во всем слушался более мелкую мамашу. Изображая возмущение Симой, Марина Алексеевна становилась необычайно нежной с котами, называла их детками, умилялась прекрасному аппетиту и той благодарности, с которой они ласкались к ней, облизывая хищные мохнатые морды.
Вот и сегодня Марина Алексеевна громко, чтобы слышала Сима, приговаривала:
– Ешьте, мои золотые! Вкусная рыбка, да? Только вы и цените хорошее
отношение, только вы и есть настоящие дети, а не та злыдня,
тут Марина Алексеевна еще повысила голос, - которая дрыхнет,
как пьяный
А вы бы видели, какая она вчера пришла! Одета, как уличная
девица, пьяная в лоскуты и тряпочки. Как вы думаете, киски, что это
она ночью на кухне делала? Так я вам скажу: это она водичку пила,
да еще и с таблеткой! А что же мы ей дадим на завтрак? Думаете, рюмку
водки на опохмел, так сказать, поправить здоровье? И в кого же она?
Ведь никто в семье не пил, даже никчемный муж мой бывший Григорий.
При этих словах Сима поморщилась, вспомнив, как объясняла Арабскому что-то о семье алкоголиков и неизбежной генетической предрасположенности. Выход был только один: дождаться, когда мать уйдет на работу, а до тех пор притворяться спящей.
* * *
Сима кое-как умылась, пару раз махнула щеткой по волосам, почти вслепую натянула джинсы и водолазку. Надо бы вернуть Инке шубейку, платьице, часы, сумку.
– Ин, это я. Если никуда не собираешься, я сейчас подъеду.
– Давай, и Володька дома. Выпьете кофейку и поедете на работу.
– Угу.
– Сима положила трубку и вышла из дома,
избегая смотреть в зеркало. Ноги были ватными, она не сразу сумела
открыть дверцу машины. В салоне ей сначала было холодно и сыро, затем
стало жарко и душно, влажные волосы прилипли ко лбу. Удача, что
ехать недалеко, а то с такой реакцией можно и в аварию попасть.
В доме Снегиревых было тепло, уютно пахло булочками с корицей и крепким кофе, который мастерски варила Инка. Подруги обнялись, и Инка слегка поморщилась:
– Боже, что ты вчера пила?
– Чего я только вчера не пила...
– вздохнула Сима.
– Эх, тяжела и полна опасностей жизнь частного детектива.
– Ну, допустим, тебя никто не заставлял так напиваться!
не согласилась Инна.
– И ты, Брут!
– горестно воскликнула Сима.
– А
ты забыла, в каком состоянии я нашла тебя прошлой зимой на
своей даче?
– Ты сравнила! Моей жизни угрожала опасность! Меня могли убить!
А ты просто развлекалась!
– Я не развлекалась! Я работала!
– не согласилась Сима.
– И поработала неплохо, - вклинился в их разговор Снегирев.
– Молодец, Симка, отлично справилась с ролью "ночной бабочки", хоть и слегка перебрала. Я уже получил снимки, вот полюбуйтесь, есть на что взглянуть! Он протянул пачку фотографий.
Сима с интересом рассматривала их и себя не узнавала. Боже
мой, что за красавица! Какой взгляд, поворот головы, как соблазнительно струится шелк по стройному телу, как небрежно закинута нога на ногу, демонстрируя их почти нечеловеческую длину. Сима мысленно сравнила фотографии с тем, что она ежедневно наблюдала в зеркале, и вздохнула. Красиво, конечно, но совершенно непрактично. Инка тоже издавала сдавленные писки, свидетельствующие о высшей степени восхищения. Что же касается компромата, то его было предостаточно. Коленопреклоненный Арабский элегантно надевает туфлю на Симину ножку. Он же с неповторимой нежностью поит ее чем-то из своего бокала, воркует ей на ушко, держит за плечико, с вожделением заглядывает в декольте... Дальше еще хуже. Парочка уже изрядно пьяна. Дружеские лобзания вполне можно принять за любовные. Вот они садятся в машину, короткое Симино платье становится еще короче и открывает область, где наконец-то заканчиваются, казалось бы, бесконечно длинные ноги. Сима стоит у огромного окна в ярко освещенной комнате, Арабский обнимает ее за талию.