Бедная Лиза
Шрифт:
– О французском художнике Пьере Огюсте Ренуаре, разумеется, или тебе известны еще какие-то ренуары?
Ганцзалин обидчиво заметил, что он совершенно разочаровался во французских художниках и ни с кем из них дела иметь не желает, будь они хоть трижды ренуары, и пусть даже их родители и все их родственники будут ренуарами.
– Пожалуй, ты прав, – кивнул Загорский, сворачивая портрет в трубочку. – Ренуар будет значительно старше, ему сейчас около семидесяти. А это человек еще молодой. Кроме того, не стал бы Ренуар ввязываться в столь сомнительное предприятие. Видимо, это мастеровитый и даже талантливый портретист,
– Ну, хорошо, – перебил Ганцзалин его рассуждения, – портрет мы получили, а что теперь с ним делать?
Действительный статский советник, которого прервали на полпути, поглядел на помощника довольно хмуро. Если бы Ганцзалин дал себе труд немного подумать, он бы и сам мог ответить на этот вопрос. Сейчас они выступают как частные детективы, а в чем, по его мнению, сила частного детектива?
– Что он никому ничем не обязан? – спросил китаец.
Нет. Сила частного детектива в том, что он может использовать всю мощь бюрократической машины государства в своих интересах. Они отнесут этот портрет префекту полиции, тот велит его размножить, и его разошлют по всем городам и всем отделениям французской полиции. Этот портрет развесят на стенах и телеграфных столбах и довольно скоро кто-нибудь да узнает таинственного копииста. Может быть даже, он уже совершал какие-то правонарушения, и его отыщут в полицейской картотеке по описанию. Тому самому описанию, которое придумал для полиции Бертильон.
– Понятно, – сказал Ганцзалин. – С худого Бертильона хоть шерсти клок.
В тот же вечер они перефотографировали портрет и направили фотопластину префекту Лепэну для того, чтобы размножить изображение. Оригинал Загорский оставил у себя.
– Ну, а мы что будем делать? – спросил Ганцзалин у хозяина, когда они вернулись в гостиничный номер в отеле.
– А мы с тобой пойдем по злачным местам Парижа…
Ганцзалин заулыбался во все зубы и даже потер ладони от удовольствия.
– Развлечения, – сказал он. – Человек рождается на свет, чтобы развлекаться.
– Во-первых, не обобщай, – окоротил его Загорский. – Во-вторых, мы не развлекаться собираемся, а работать. Судя по портрету, художник, которого мы ищем – запойный пьяница. Цвет лица у него серый, кожа дряблая, нос красноватый с уклоном в синеву. Кроме того, нос этот слегка опухший, на переносице складка. Губы толстые, носогубные складки ярко выражены на фоне гладкой нижней части лица. Остальные приметы также явственно дают понять, что с выпивкой наш художник на «ты». Я бы предположил, что по окончании работы, получив положенное вознаграждение, он, как говорят у нас в России, ушел в загул. Во всяком случае, так бы сделал я, если бы был любителем зеленого змия.
– А, может быть, он отправился бы по домам терпимости, – возразил Ганцзалин. – Во всяком случае, так бы сделал я, если бы был художником.
Насчет домов терпимости Загорский сомневался: алкоголику не до радостей плоти. Впрочем, он человек еще молодой, и, возможно, пропил не все данное ему природой либидо. Так что на всякий случай публичные дома тоже можно включить в маршрут.
– Благая весть, – проговорил китаец с комическим восторгом, – но
– Во-первых, не моржового, а морковкина, – сурово отвечал господин. – Во-вторых, вдвоем, мы, разумеется вряд ли его найдем – объем работы почти необозримый. Однако я намерен воспользоваться методом Шерлока Холмса…
– То есть дедукцией?
– Не совсем, – покачал головой действительный статский советник. – Мы сделаем десять фотооттисков с портрета загадочного художника, который нарисовал наш любезный друг Беру. Затем наймем десятерых рассыльных. Каждому дадим по одной фотокарточке. С этими фотокарточками они пойдут по ресторанам и публичным заведениям, показывая их гарсонам и обслуге. Таким образом, я надеюсь, что поиски приведут к результату за пару дней, или не приведут совсем.
– А мы покамест чем займемся?
– На этот счет можешь не беспокоиться, мы тоже не будем терять времени зря.
Загорский сел за столик, вытащил из ящика стола пачку бумаги, положил перед собой чистый лист и написал на нем каллиграфическим почерком: «Объявление. Состоятельный коллекционер готов приобрести антиквариат и изобразительные шедевры XIV–XVI веков. Обращаться в «Ритц Пари», номер 23, к мсье Павлу Шпейеру».
– А почему к Шпейеру? – удивился Ганцзалин. – Кто такой Шпейер?
– Нужно, чтобы продавец проникся к нам максимальным доверием, – загадочно проговорил Загорский, не отвечая на вопрос прямо. – Это объявление мы отправим в несколько парижских газет. Оно выйдет в завтрашнем номере и, надеюсь, привлечет внимание нужных нам людей.
– Так вот почему мы живем в таком дорогом отеле, – догадался помощник. – Чтобы вы могли пускать пыль в глаза разным жуликам…
Загорский кивнул: и это, конечно, тоже. Но, вообще говоря, ему не нравится жить в клоповнике, люди его возраста и общественного положения должны проживать в приличных условиях.
– И вы думаете, похититель на это клюнет? – желтая физиономия Ганцзалина выражала явное сомнение.
– Скоро увидим, – улыбнулся действительный статский советник.
Глава седьмая
Визит маклера
На следующий день завтрак им доставили прямо в номер.
– Мы ждем гостей, – сказал Загорский, – нам нужно быть во всеоружии.
После этого он критически оглядел Ганцзалина и остался недоволен его внешним видом.
– Ты смотришься недостаточно роскошно, – сказал он. – Слуга такого человека, как я, должен выглядеть пестро, как попугай. Отправим посыльного в магазин готового платья, пусть принесет самую дорогую, самую позолоченную ливрею.
Слова эти вызвали сильное недовольство Ганцзалина. Не обинуясь, тот заявил, что он не лакей и никакую ливрею носить не станет. Может быть, Загорский его еще на запятки своей кареты посадит, чтобы было, как в сказке?
– Надо будет – посажу, – сурово пообещал господин. – Ливрея – это раз. Кроме того, мне надо увешаться драгоценностями. Перстни с брильянтами, рубиновые запонки, и все в том же роде.
– Где же мы вам тут возьмем перстни с брильянтами, не говоря уже о рубиновых запонках? – проворчал помощник. – У нас сейчас и денег таких нет, чтобы брильянты покупать.