Бедная Лиза

Анонимyс

Несколько секунд Ларусс сосредоточенно молчал, глядя на Загорского с каким-то нехорошим изумлением.

– Вот уж не думал, – сказал он свистящим шепотом, – что вы не только эксперт по продажам чужого имущества, но также и специалист в области деревообработки!

– Бывают люди с широкими интересами, – заметил Загорский со скромной гордостью. – Взять того же Леонардо: кажется, не было области человеческого знания, к которой бы он в свое время не приложил свой ум и свой талант.

Это заявление совершенно не

успокоило маклера – даже в полутьме было видно, как играют желваки на его лице.

– Это все очень мило, господин Шпейер, однако я хотел бы знать, собираетесь ли вы покупать нашу «Джоконду»? – мсье Ларусс скосил глаза на охранников, и Нестор Васильевич увидел, что один из них заслонил собой дверь, а второй – встал напротив окна, закрыв, таким образом, любую возможность покинуть дом.

– Вы хотите, чтобы я купил фальшивку? – искренне удивился Загорский.

– Уверяю вас, это не фальшивка, это подлинная картина, – с какой-то потусторонней вежливостью отвечал маклер.

Действительный статский советник пожал плечами: мсье Ларусс может утверждать что угодно, но на что ему копия?

– Это целиком и полностью ваше дело, господин Шпейер, – с пугающей любезностью отвечал маклер.

– А если нет? Если я не возьму вашу поддельную «Джоконду»? – Загорский сиял беспечной улыбкой денежного мешка, который не боится вообще ничего.

Мсье Ларусс нахмурился. Вдруг стало видно, какая у него неприятная и в сущности, совершенно нечеловеческая физиономия. Сейчас он казался не гекконом, а настоящим тираннозавром, способным пожрать не только русского миллионера Павла Шпейера, но и любое существо на планете.

– Если вы откажетесь, – внушительно проговорил тираннозавр, – мы, очевидно, не сможем вас отсюда выпустить.

И как бы в доказательство серьезности своих намерений вытащил из бокового карман пиджака небольшой револьвер-бульдог. Теперь ствол его глядел прямо в грудь Загорскому.

– Сколько же вы собираетесь меня тут держать? – удивился действительный статский советник.

– Пока вы не купите картину.

– Но это насилие, господа! – воскликнул Нестор Васильевич.

Мсье Ларусс неприятно осклабился. Он рад, что господин Шпейер, наконец, осознал текущее положение вещей.

– Но это же просто уголовщина! – Загорский все никак не мог успокоиться.

Маклер покачал головой. Нет, с его стороны это всего лишь отстаивание законных интересов продавца.

– В ущерб моим? – удивился Нестор Васильевич.

Маклер пожал плечами. Любая выгода приобретается за счет одной из сторон. Сказки про взаимовыгодный бизнес, как известно, распространяют сами бизнесмены. Вопрос лишь в том, сколько именно теряет проигравшая сторона.

– И проигравшая сторона в данном случае, очевидно, я? – осведомился Нестор Васильевич.

Ларусс поморщился. На его взгляд, господин Шпейер уж слишком драматизирует ситуацию.

В конце концов, никто, кроме него, не знает, что это не подлинник, а репродукция. Если уж ему так не нравится Леонардо да Винчи, он может продать эту картину под видом подлинника какому-нибудь другому ценителю прекрасного. Не все так разбираются в древесине, как он, а все остальное в картине на высшем уровне.

– Хорошо, – сказал Загорский неожиданно, – я готов купить вашу «Джоконду».

Револьвер, глядевший ему в грудь, дрогнул и опустился.

– Я дам вам за нее… – Нестор Васильевич задумался на секунду и закончил торжествующе, – дам вам за нее тысячу франков!

Мсье Ларусс только головой покачал удивленно. Господин Шпейер, очевидно, издевается над ним. Да одни доски, на которых эта картина написана, стоят дороже. Нет-нет, их договор остается в силе и цена, разумеется, тоже – тридцать миллионов франков. Ну, или соответствующая сумма в долларах или фунтах стерлингов.

– Хорошо, – сказал Загорский примирительно, – я вижу, вы деловой человек. Я добавлю сверху еще двести франков – но исключительно из личной симпатии к вам.

Пистолет снова глядел на него – только на этот раз не в грудь, а прямо в лоб.

– Но согласитесь, мсье Ларусс, тысяча двести франков – хорошие деньги… – начал было действительный статский советник. Однако маклер не дал ему договорить.

– Довольно, – сказал он сухо. – Если бы не ваш глупый педантизм, вы могли бы купить этот шедевр за тридцать миллионов, и остаток жизни наслаждаться мыслью, что он принадлежит только вам. Теперь из-за вашего упрямства за те же самые деньги вы купите копию, и всю оставшуюся жизнь будете думать, как вам от нее избавиться. Если, конечно, раньше не лопнете от желчи и жадности. Чековая книжка!

Загорский, поколебавшись совсем чуть-чуть, покорно вытащил из кармана чековую книжку. Похлопал себя по карманам, скроил озабоченную физиономию: он не взял ручку.

– Эмильен, – маклер чуть обернулся к охраннику, стоявшему у двери. Тот подошел к Загорскому, вытащил из кармана ручку, протянул Нестору Васильевичу.

– А чернила? – спросил тот.

– Это вечное перо, чернила там внутри, – отвечал Эмильен.

Загорский кивнул, взял ручку, бросил быстрый взгляд в окно. Лицо его сделалось тревожным.

– Дом охраняют, или за нами следят? – спросил он озабоченно.

Маклер и второй охранник быстро обернулись к окну – но там никого не было. Когда они снова взглянули на Загорского, тот уже держал на руках бездыханного Эмильена.

– Ну, что смотрите? – рявкнул он. – Ему дурно, помогите!

Секунду поколебавшись, второй охранник бросился к Загорскому. В следующий миг, получив короткий тычок куда-то в область горла, он тихо улегся на пол. Загорский поднял глаза на Ларусса, который целился в него из пистолета.