Бедная Настя. Книга 4. Через тернии – к звездам
Шрифт:
— Наш Бог говорит нам о том, что один человек может ответить за всех, если тем самым он спасет их жизни!
— У нас все решает честный поединок, — усмехнулся цыган. — Дуэль? — Владимир вздрогнул. Кажется, он догадался, как убедить барона принять его предложение. — Отлично! Я предлагаю тебе заключить соглашение. Если вы не способны выдать Червонного, то убедите его принять мой вызов.
— Что это значит? — непонимающе нахмурился барон.
— Я вызываю Червонного на честный бой, — объяснил Корф. — Мы станем драться. Если победит он — ваша взяла, если победа
— Однако… — протянул барон, с интересом взглянув на Корфа. — Я должен подумать. И понять, в чем тут подвох.
— Что еще я должен сделать, чтобы ты думал быстрее? — разгорячился Корф. — Посуди сам — все выгоды налицо, и нет никакого подвоха! Я обещаю, что полиция прекратит преследовать вас, едва виновный окажется за решеткой.
— Вы, господа, даете много обещаний, но редко выполняете их.
— О чем ты?
— Твой друг поклялся Раде, что накажет виновного в смерти ее брата, Седого.
— Увы, — развел руками Корф, — выполнение этого обещания целиком и полностью зависит от того, смогу ли я освободить князя Репнина от солдатчины. И не смотри на меня так — я говорю правду! Помоги мне, и князь поможет тебе и Раде!
— Хорошо, — после паузы, которая показалась Корфу вечностью, решил барон. — Вы будете драться. Но с условием — никаких пистолетов, только нож.
— Я согласен, — Владимир встал с примитивного сидения — узкого ковра, свернутого валиком и брошенного при входе в шатер напротив места, где на подушках возлежал куривший трубку барон.
По лицу Червонного, которого цыгане привели вскоре в круг, образованный кибитками, Корф понял: эта схватка — не на жизнь, а на смерть. Червонный метал в него взгляды, не предвещавшие ничего хорошего, и страшно скрежетал зубами. Оттолкнув плечом брата, одноглазого цыгана, удерживавшего его от преждевременного нападения на противника, Червонный заходил кругами у костра, по-звериному настороженно наблюдая, как Корф сбрасывает с себя шубу и сюртук и скатывает свободные рукава блузы. В руках Червонного холодно сверкал нож — кривой, с зазубринами у самой рукояти.
Корфу тоже дали нож, и Владимир несколько раз провел им резко в воздухе, очертив крест — нож оказался острым и рассек воздух со свистом. Убедившись, что противники готовы, цыгане отошли от горевшего в центре круга костра, но стена, которую они образовали, была плотной и живой. Она, казалось, дышала, и волнение толпы начало постепенно передаваться и горячему Червонному, который завибрировал и пошел на Корфа, выставив нож вперед.
Владимир вздохнул и помолился про себя, испросив у Господа прощения за все свои прегрешения и заранее — извинения у Михаила, если поединок закончится не в его пользу. И потом решительно двинулся навстречу Червонному…
— Похоже, вы сдержали обещание, — произнес Николай, читая переданное ему Корфом донесение от уездного Двугорского судьи о задержании опасного преступника цыгана по прозванию Червонный, коего заметили нападавшим несколько дней назад в трактире на
Николай с интересом взглянул на Владимира: тот был бледен, и лицо его носило следы отчаянной борьбы — волосы растрепаны, опасная ссадина на виске, подсыхающий кровью порез на щеке.
— Хорошо, — наконец, нарушил напряженное молчание Николай.
Он принимал Корфа в своем кабинете в Гатчине, куда прошел сразу после прогулки.
Император любил детей, но все же быстро утомлялся их неугомонным и часто надоедливым обществом и поэтому пользовался любой возможностью уединения, даже под видом государственных дел. Известию о приезде барона Владимира Корфа, настаивавшего на аудиенции, Николай не обрадовался — честно говоря, их утренний разговор он отнес на счет эскапад барона, известного своей невоздержанностью и эксцентричным нравом. Он думал: в лучшем случае, Корф действительно бросится выполнять обещанное и пропадет с концами. В худшем — станет жертвой цыган, и все решится само собой.
Триумфальное возвращение Корфа стало для Императора полной неожиданностью, и он впервые пожалел, что столь деятельный молодой человек и отличный воин вынудил его в свое время отказать ему в службе и чине. Наверное, ему стоило подумать о том, как привлечь барона к более важным делам, но сейчас это уже было невозможно — Корф настаивал на том, чтобы занять место князя Репнина в полку, отправлявшемся на Кавказ.
— Воля ваша, — кивнул Николай, отложив в сторону письмо судьи и еще раз пристально взглянув на Корфа, — вы отправитесь на Кавказ вместо Репнина. Я велю сейчас же издать об этом особое распоряжение. И мне, право, жаль, что вы, обладая такими военными навыками, не стремитесь к большему, чем сложить голову на поле боя. Мне представляется, что вы умеете правильно оценить противника и рассчитать свои силы, чтобы добиться победы. Вы могли быть полезны нам и здесь.
— Я — солдат, — покачал головой Корф. — И к мирным битвам не приспособлен. Я должен видеть и знать неприятеля в лицо, там, на поле боя, я способен искать обходные маневры, но применять свои навыки в дворцовых условиях — увольте, Ваше Величество. И доверьте мне укреплять славу русского оружия в честном бою.
— Вы сами это сказали, барон, — согласился Николай, отпуская его.
В приемной Корф, ожидавший распоряжения относительно Репнина — он лично хотел его тотчас привезти и вручить Михаилу, столкнулся с Александром. Наследник удивился, увидев его, и Владимир вынужден был рассказать ему обо всем.
— Но как же Анна? — растерялся Александр. — Мне показалось, вы решили соединить свои судьбы.
— Мне тоже так показалось, — отрешенно улыбнулся Корф. — Однако при ближайшем рассмотрении выяснились обстоятельства, воспрепятствовавшие нам… И мне остановиться на этом решении, как окончательном. Дальнейшее вам известно.
— Не понимаю! — горячо воскликнул Александр. — Мне думается, вы поторопились с выводами, барон.
— Вывод сделал не я, — признался Корф.