Бедная Настя. Книга 7. Как Феникс из пепла
Шрифт:
Александр Николаевич сильно изменился за те десять лет, что Анна не видела его. Он даже показался ей выше ростом, а на самом деле — просто возмужал, все более и более становясь похожим на своего великого дядю, императора Александра I. От отца — законодателя придворной парикмахерской моды у наследника были набриолиненные зачесанные назад волосы, узкие, идущие вдоль скул к хорошо выбритому подбородку бакенбарды и лихие, большие гусарские усы. И лишь глаза оставались неизменными: живыми и влажными, глаза романтика, всегда открытого для любви и желавшего этого чувства больше, чем трона.
—
— Брат, как и многие, ошибался, — улыбнулась Наташа. — Но, увы, это недоразумение может теперь стоить баронессе слишком дорого.
— Что же я могу или должен сделать? — учтиво поинтересовался Александр, приглашая обеих женщин сесть, и сам садясь в одно из кресел у камина.
— Ваше высочество, я никогда бы не посмела требовать исполнения чего-либо от наследника престола. — Анна жестом остановила собиравшуюся говорить за нее Репнину и сама обратилась к Александру. — Но любезное предложение княжны, наше давнее знакомство и безысходность ситуации, в которой я оказалась, подвигли меня на столь решительный шаг, как неофициальная аудиенция. Я прошу простить меня за то, что, не будучи готова к этому, я вторглась в вашу личную жизнь, и хотела бы лишний раз заверить вас в том, что ничего из увиденного или сказанного здесь не выйдет за пределы этой комнаты.
— Это лишнее, баронесса, — мягко промолвил Александр, и Анна отметила, что тревога и некоторая настороженность постепенно исчезает из его глаз. — Мы не виделись с вами несколько лет, но я сомневаюсь, что вы могли слишком сильно измениться за эти годы. А прежде, насколько мне помнится, я доверил вам достаточно много секретов, верность которым вы хранили и продолжаете хранить до сих пор. И я даже рад, что, пусть таким необычным способом, княжна дала мне возможность наконец-то отплатить вам благодарностью за оказанную ранее услугу. Я внимательно слушаю вас, баронесса, и постараюсь сделать все от меня зависящее.
Анна облегченно вздохнула и, еще раз взглянув на Репнину, которая ободряюще улыбнулась ей, начала свой рассказ…
Она говорила и не могла отвести взгляда от наследника — Александр, казалось, слушал ее довольно внимательно, но Анна чувствовала — его душа устремлена к той, что сидела рядом с ней, к Наташе, а та как будто и не замечала этой тяги: ловя каждое, сказанное Анной слово, она либо поддакивала ей, качая головой в знак согласия, либо порывалась что-то подсказать и взволнованно ломала пальцы и хмурилась, если была недовольна тем, как Анна излагала суть своей просьбы.
Это было так удивительно и странно! «Дежавю», — подумала Анна, ощущая себя вернувшейся на много лет назад, с той только разницей, что в роли фаворитки тогда была фрейлина Калиновская. Но антураж и чувства не изменились — все тот же внутренний трепет пылкого влюбленного и готовность идти на любые жертвы ради той, кто завладела этим большим и полным любовной тоски венценосным сердцем.
— Вот поэтому я здесь, Ваше высочество, — сказала Анна в завершение своей речи. — Я прошу вашего содействия в ускорении процесса признания недействительной моей смерти, а также —
Тишина, установившаяся на минуту, поначалу испугала ее, но Анна быстро поняла, что Александр просто не хочет смириться с тем, что прекрасное мгновение прошло, и ему следует, очнувшись от грез, вернуться в реальный мир. Она видела, с каким трудом наследник оторвался от лица разрумянившейся от волнения Репниной, увлеченно переживавшей рассказ Анны, и перевел взгляд, все еще туманный и теплый, на нее — всего лишь просительницу и отчасти виновницу безвозвратно утраченной им возможности в этот час любить и быть любимым.
— Да… ах, да, — промолвил Александр, подбадриваемый энергичным жестом княжны, которая призывала наследника вернуться к теме начатого Анной разговора. — Я понял, я все понял… Можете не сомневаться, баронесса, ваше ходатайство будет в самые кратчайшие сроки удовлетворено. Я лично прослежу за его исполнением, и уверен, эта наша встреча — не последняя, и в самом скором будущем мы встретимся здесь, в Зимнем дворце, но уже в другом помещении и при других обстоятельствах.
— Более радостных! — воскликнула легкомысленная и неугомонная Наташа.
— Вне всякого сомнения, — сдержанно кивнул Александр и встал, давая понять, что аудиенция закончена.
Анна поднялась и, вежливо поклонившись наследнику, бросила выжидающий взгляд на Репнину. Наташа спохватилась и, взяв ее под руку, увлекла к маленькой двери, через которую они вошли в комнату ее тайных свиданий с великим князем.
— Подождите меня там, — шепнула Наташа, выпроваживая Анну и плотно прикрывая за собой дверь.
Анна не знала, какого рода объяснение произошло между любовниками, но Репнина вернулась неожиданно скоро, хотя и в прекрасном расположении духа, и заторопила Анну к выходу. Она собралась отвезти Анну домой, в особняк родителей и должна была вечером вернуться ко двору — великая княгиня давала благотворительный концерт с аукционом, средства от которого должны были пойти для детей сирот одного из монастырских приютов близ Петербурга.
— Вы осуждаете меня? — вдруг спросила Наташа, когда коляска уже покатила от дворца по набережной Невы.
— Что? — не сразу поняла Анна. После разговора с Александром она как-то резко почувствовала усталость, и тяжесть пережитых за этот день волнений буквально обрушилась на нее — как будто крыша и стены, охранявшие Анну до сего момента, одновременно и стремительно рухнули, погребя ее под обломками, нет — глыбами забот и тревог.
— Вы тоже считаете, что я поступаю… — Наташа на мгновение замялась в поисках точного, но все же не оскорбительного для себя слова.
— Возмущена ли я вашей связью с его высочеством? — уточнила Анна, сказав это словно между прочим, скользя взглядом вдоль порозовевшей под вечерним солнцем поверхности Невы. — Я не знаю, что ответить вам, Натали. Мне знакомо чувство страсти, и я понимаю — если оно велико, то необоримо.
— О, да… — едва слышно прошептала Репнина.
— Но я не знаю, стоит ли ее краткий миг, — продолжала Анна, — сладкий и терпкий миг, того клейма бесчестия и того осуждения, которое последует за свершившимся наслаждением.