Бедная Персефона
Шрифт:
— Ваня, я хочу выбрать наилучшую кандидатуру, собеседования, отбор, сам понимаешь, дело нешуточное…
— Ну Вы лапшу-то мне на уши не развешивайте, главное, чтобы это был человек, живой, с руками и ногами и хоть немного шевелил мозгами… Уже можно студента даже. А то завалит меня бумажная куча, да так, что не найдете.
— Не-а, Ванечка, тебя беречь нужно, ты у нас кадр ценный.
И выслушав откровенную лесть, иду к себе в обитель смерти — в морг. Тут я себя чувствую намного увереннее. Холодно, темно и очень тихо.
—
— Ну Лёнечка, это уже что-то, сейчас и насладимся внутренней красотой наших новых "товарищей".
Обожгло воспоминание, помню мне лет 10 где-то, гуляли с пацанами возле речки и вдруг я заметил нечто в кустах. Подошел ближе и увидел труп. Женский и совсем раздетый. Пацаны испугались и убежали, а я стоял, как вкопанный, и смотрел, наслаждаясь красотой увиденного.
Хух, в пору становиться кровавым маньяком… Но я выбрал другой путь.
И пора избавляться от стереотипов, что мы — патологоанатомы работаем не только с трупами. Живые люди тоже попадаются. Но куда реже.
Осматриваюсь, да жмуров привезли ну таких себе, средней паршивости и не первой свежести. А вот это уже интересно… Рыжеволосая барышня со следами насильственной смерти. Где ж они такое чудо взяли, и менты даже не заинтересовались или опять решили нас использовать?
— Иван Васильевич, тут к Вам студенты пришли посмотреть на вскрытие, не забыли?
Вот об этом совсем забыл, блин.
— Хорошо, зови, только готовь что-то для быстрой «реанимации». По любому, кто-то в обморок грохнется. Некрепкий пошел студент.
Мать моя женщина, да тут одни девки. А пацаны где? Повыродились врачи мужского пола.
— Это стоматологи что ль? — спрашиваю Лёню.
— Да нет, вроде ж «Лечебное дело».
Сейчас начнётся: обмороки и истерики. Дай мне, Зевс всемогущий, терпения.
— А теперь, милые барышни, прошу тишины! Сейчас я продемонстрирую прием, которым художник раскрывает внутренний мир человека, — заношу скальпель.
— Василич, не третируйте студенток! Вы можете провести вскрытие трупа менее пафосно?!
3.
Алена
— Пап, а пап! — верчу в руке чашку с чаем, — у меня есть к тебе небольшая просьба, ну просто очень малюсенькая.
— Говори, дочь моя, — отец зычным голосом олимпийского бога разрешает мне подать просьбу.
— Мне нужна хоть бы временная работа, не могу ж я сидеть у вас на шее и в потолок плевать.
Хотя некоторые так открыто и говорят, что вполне могу.
— И чем ты хочешь заниматься? Вот, например, у нас на кафедре… — в разговор вклинивается мама.
— Прости, что перебиваю, но кафедра ботаники, вот никак не входит в мои планы. Там же эти, одни ботаники, и есть…
— Тебе работа нужна или женихи? Тогда
— Мамочка, ты меня неверно поняла, я хочу куда-то, где меня не будут считать позвоночницей и мажоркой, так сказать подальше от начальства, — указываю жестом на папу, — и поближе к кухне.
— Ну и я тебя тут же должен пристроить? Аленушка, ты вот ставишь нереальные задачи, — Михаил Дмитриевич хмурит свои густые брови и проводит рукой по седым вьющимся волосам.
— Чего не сделаешь для единственной любимой дочери! Только скажи, что ты делать-то хочешь?
— Ну может какая-то бумажная работа, архивы разбирать, справки выписывать…
— Ты 6 лет училась, что потом бумажки перекладывать? — мама неодобрительно кивает, — вот и шла б на свою кафедру ассистентом.
— Там, мамочка золотая, нет вакансий. Штат набран, все укомплектовано. И мышь не проскочит.
— Алён, ищи нормальную работу, а не временную.
— Пап, для нормальной работы опыт нужен, вот опыт наработаю — и пойду. Полгодика туда-сюда.
— Ладно, только чур не жаловаться…
— Замётано!
Папа делает тут же несколько звонков, я и не вслушиваюсь. И договорились на 8.30 завтра в медуниверситет. Что там интересно за работа такая? Мне все равно… лишь бы работа.
Ну и, правда, до выпускного еще неделя. А тут будет все ладно. Устроюсь, немного поработаю, наберусь такого-сякого опыта и смогу уже думать о карьере. Ну, а что я буду делать в меде, это дело третье.
— Родители, я ушла, — договорилась о встрече с подружками в нашем любимом клубе «Прозерпина». Сразу оговорюсь, я не мажорка ни разу. На Порше не езжу — предпочитаю метро, Картье не ношу — максимум браслет от Пандоры и олигарха-жениха у меня нет, а тут даже противопоставить нечего. Любовь приходит и уходит, а… и даже кушать не хочется.
Прошу любить и жаловать — мои подруги — Афродита Агопян (в миру просто Дита) и Юлия Афинина (ну соответственно, Юля). Это ж мы с первого класса вместе, хотя и разбрелись после школы кто, куда. Дита, например, закончила в этом году пединститут по специальности «Учитель младшей школы», а вот Юлька — биологический факультет, ее специальность «Орнитология», а диплом писала, вот не поверите, про поведение сов. Вот компания такая, как в детской песенке!
— Корина, ну нельзя же так бессовестно опаздывать, — Дита прям ногой на меня топнула, поправив свои непослушные кудри.
— Спокойно! Алён, и правда уже полчаса тебя ждем, ты все не идешь, — Юля посмотрела на меня с укоризной.
— Ну простите, дорогие, я не нарочно! — обняла подруг, и мы направились к входу. Клуб «Прозерпина» был, впрочем, еще той дырой. По вечерам тут собирались студенты, которым не хватало денег на более респектабельные заведения, и играла живая музыка. Охранник у дверей внимательно нас осмотрел: