Бедная Персефона
Шрифт:
— Да Вы уже и справки навели?
— Больно нужно! Мне сказали ровно то, что должны были.
— И Вы меня с первой секунды возненавидели?
— Ненависть, чуча, это слишком сильное чувство и его ещё заслужить нужно. А ты больше, чем на снисхождение и лёгкое пренебрежение можешь не рассчитывать!
— Вот Вы всегда такой козел?
— Ой, все таки укусила...Нет, лихо ты, не всегда, а бываю ещё козлее. Ещё вопросы есть? Нет! Шагом марш за мной! И не отставать!
Глаза злые, и голубые вроде, та какая разница, хоть пустые глазницы, волосы распустила,
И моя коронка — морг!
— Это, чуча, обитель тишины и вечного покоя, храм, в котором мертвые учат живых!
— Морг, что ли? — ещё и бровь подняла.
— Да ты — экстрасенс! Ты покойников боишься, надеюсь?
— Бояться живых нужно!
— Ты не так безнадежна, как я думал, вперёд и с песней!
Она зашла в белую, холодную комнату, и я запер за ней дверь на ключ.
Жестоко? А пусть посидит-подумает, авось сбежит потом! Скажу Аполлонову, чтоб через полчаса поверил, жива ли. Не умрет! Молодая и, судя по цвету лица, с сердцем у нее все в порядке.
5.
Алена
Говорить, что мне поплохело было бы лишним. Было конкретно не по себе. А на какой эффект этот хрен неприятный, чёрт с рогами и бородой, рассчитывал? Что я упаду замертво от вида трупов? Да он шутит… Такого не будет!
А пахнет тут так себе, как в скобяной лавке. И не темно вовсе, чай не в погребе. Для проформы решила постучать в двери и покричать, но уже изначально понимаю, что эффекта не будет. Взялся меня вытравить? Да, я же не таракан, не так просто.
Я прошла вглубь длинного зала: где б тут примоститься? И увидела нечто накрытое простыней. Видимо тело! Алён, не глупи, оно ж не живое уже и тебя не укусит. А почему не в холодильнике? Испортится. Лето и жара на улице. Хотя в самом помещении было прохладно. Я даже поежилась, толи от страха (было и такое), толи от холодка.
Вот интересно, сколько он будет меня тут держать, рабочий день не резиновый… Очень надеюсь, у него не хватит ума запереть меня тут до утра. А то без связи это будет несколько неприятно. Увидела стульчик в уголке и присела. Как же мало я спала! Прислонилась к холодной стенке и задремала.
Проснулась от странного шороха. И тут же уставилась в ту сторону, где лежал предположительно труп. От увиденного у меня волосы встали дыбом: нечто под белой простыней задвигалось. Я оцепенела от страха и даже звука издать не смогла. Зажмурилась и снова открыла глаза, чтобы убедиться, что это реальность, и я не сплю. То, что происходило дальше, уже смахивало на зомби-триллер. Из-под простыни высунулась нога в синих брюках и опустилась на пол, а простыня поднялась, и я увидела бородатого и косматого бледного мужика. Ноги начали подкашиваться. ОНИ СУЩЕСТВУЮТ? Нет! Ну что за бред, всему должно быть логическое объяснение. Между тем, зомби-мужик полностью встал, потянулся и почесал оголившийся живот. Вот это да! И направил взгляд в мою сторону:
— Драсти!
Я
— Тебя что тут заперли, красавица? — повернулся на меня.
Я безвольно кивнула.
— Пошли на волю!
И, о чудо, открыл дверь! Я со всех ног кинулась за дверь этой мрачной обители. И даже спасибо мужику-зомби не сказала. Ну вот так хотелось на воздух. Не каждый день при мне «воскресают» люди.
Выскочила на крыльцо и замерла. Этот бородатый мучитель садился в свою машину. Ну погоди! Быстро бросилась на парковку. И вуаля! Снова чуть не попала под колёса.
— Ну это уже что-то! — гаденыш смотрел на меня из-под темных стекол, — ты как выбралась?
— А ну стойте! Подкоп сделала, как граф Монте Кристо! Ложкой!
— И решила от отчаянья покончить с собой под моими колёсами? — продолжал улыбаться он.
— Да Вы, дрянь такая, что вообще себе позволяете? — я стукнула ладонью по капоту.
— Так! — он вышел из машины — руки от авто убрала, истеричка! И мне нужно ехать…
Подошел ко мне вплотную (здоровая скотина) и ухватил за локоть, оттягивая в сторону.
— Руки свои убери, идиот, — меня от злости просто молния ударила. Вырвалась и заняла исходное положение.
— Да тебе не в патологоанатомическое отделение надо было, а в психиатрическое… Таким, как ты, вот там самое место и подлечилась бы. Или папочка туда устроить не смог?
От злости меня просто перекосило:
— Ты — козлина! Садист долбанный, да это тебе надо лечиться, при том электрошок уже не поможет! А только трепанация!
— У, — он повернул голову набок, — пару медтерминов ты все-таки знаешь. И так стремительно ты, чуча, перешла на ты — вроде ж на брудершафт не пили и вместе не спали? Так, мне надо ехать, не устраивай сцен и исчезни! Чтоб не пришлось к тебе силу применять…
— А ты попробуй! И наконец я твою бороденку, как и обещала, «подравняю»
— Ой, как страшно, аж смешно, — он прожег меня взглядом, сняв очки — все-таки придется силой.
И потащил меня в сторону ступенек, оторвав от земли, вроде я ничего не вешу. Я уж и брыкалась, и отбивалась, как могла:
— Троглодит хренов, отпусти!
Прижал меня к стене, навалившись всем телом, здоровый бычара:
— Какую часть фразы про то, что мне надо ехать, ты не поняла?
Его лицо слишком уж близко, я даже чувствую запах формалина. Хорошо хоть не серы. Ну дьявол же воплоти. Такое странное ощущение.
— Успокоилась? — смотрит вопросительно.
— Отпусти! — я бью его по колену. Ну это ничего не дает, так и держит меня. Да так грубо и сильно, что и дыхнуть невольно. И вдруг резко отстраняется.
— Послушай сюда, гидра лирнейская, будешь так себя вести, я тебя не только в морге закрою…
— Ой, не пугай только. Поскольку я не боюсь тебя, Иван Страхов!
— Иди работай, дурёха, а то очень много сил тратишь на психи, направь энергию в мирное русло!
— А ты мне не указывай, что делать, тоже еще начальник выискался…