Бедная родственница
Шрифт:
Девушка отвернулась, вспомнив о сумасшедшей. Интересно, где она? Сначала она ее не заметила. Она еще раз оглядела подвал, не замечая никаких признаков женщины. Но, осматривая его в третий раз, обнаружила странный тюк около стола. Внезапно, он зашевелился, капюшон плаща сдвинулся, и Норма увидела светлую прядь волос.
Застонав, Элеонора села. Вид у нее был неважный. Она была бледна, лицо осунулось, а в глазах стояла такая тоска, что способна была вызвать жалость в самом черством сердце. Но только не в сердце Нормы, которой стало безразлично, где она, что с ней, сколько это будет продолжаться
— Ничего не получилось, — произнесла Элеонора и всхлипнула, — ничего. Он не ожил. О, господин, почему? Почему? — она закрыла лицо руками, — что я сделала не так?
Норма вдруг заскрипела зубами. Она понимала, что Элеонора не в себе и нечего ожидать от нее разумного отношения к жизни, но это ничего не меняло. Девушка разозлилась, позабыв о своем равнодушии. Эта свихнувшаяся дама с самого первого дня постоянно изводила ее. Сперва мышами, потом актом вандализма и наконец, как будто этого было мало, вульгарно похитила ее, связала и порезала руку, чтобы напоить ее кровью сморщенный труп! Даже огромному терпению когда-нибудь приходит конец.
— Ну, во-первых, — начала Норма сухим, бесцветным голосом, — труп всегда остается трупом, даже если залить ему в глотку несколько галлонов крови. А во-вторых, вам давно следовало понять, что вы все это выдумали от начала и до конца.
— Замолчи, — прошипела женщина, посмотрев на нее, — не смей так говорить, не смей, слышишь? Он непременно оживет, я знаю, я в это верю. Обязательно. Просто нужно повторить попытку. Он слишком долго ждал. В этом все дело.
Помолчав, она продолжала:
— Жаль, время упущено. Теперь придется ждать темноты.
Норма не выдержала и фыркнула. И она твердит о темноте! Это в подвале-то, где вообще нет света! Смех да и только.
— Жестокая, бессердечная дрянь, — бросила, словно выплюнула Элеонора, — тебе смешно. Он не ожил, а тебе смешно!
— Ох, да неужели? Почему бы вам не напоить его своей кровью, раз уж вы вбили это себе в голову? Конечно, куда проще взять ее у кого-нибудь другого. Что бы вы не твердили, а себя вам жаль куда больше, чем остальных.
— Ничего, недолго тебе веселиться осталось, — женщина скрипнула зубами и встала, — господин мой восстанет ото сна и отплатит тебе за мои слезы.
— Ну, если нам осталось дожидаться только этого, то я доживу до глубокой старости.
Элеонора кинула на нее свирепый взгляд, потом вдруг замерла и прислушалась. Норма прислушалась тоже, но ничего не услышала. Ничего, что могло бы привлечь внимание.
Шагнув вперед, женщина подняла голову, все еще ловя какой-то звук, встревоживший ее. Она стояла и слушала так довольно долго. Норма оглядела ее внимательным взглядом, раздумывая, что именно ее так насторожило. Что она слышит? Слух у нее, конечно, отменный, но все же? Может быть, она слышит то, чего совсем не ожидала услышать? Что-то такое, что может ей помешать?
Девушка не стала гадать, что же это может быть. Это было не столь важно. Важно было другое. Если у нее есть хоть малейший шанс отсюда выбраться, то она не должна его упускать.
Норма набрала в легкие побольше воздуха, сделав это по всем правилам. Звук должен быть громким, пронзительным и долгим. Только тогда его услышат. Она уже упоминала,
Элеонора подскочила почти на фут, когда услышала громкий визг. О да, Норма визжала по всем правилам. Ей могла бы позавидовать корабельная сирена. Да что там, позавидовать, она просто удавилась бы от зависти!
Лицо Элеоноры перекосилось. Она подбежала к девушке и замахав кулаками, завопила, пытаясь ее перекричать:
— Прекрати! Немедленно прекрати!
Однако, ее жалкий вопль потонул в профессиональном визге. Норму было трудно перекричать, практически невозможно.
Вдруг раздался легкий хлопок и чашка, стоявшая на краю стола, треснула и развалилась на две половинки. Элеонора в бессильной ярости стукнула Норму кулаком, но видимого успеха это не имело. Девушка прекратила сама, когда у нее закончился воздух.
Она глубоко вздохнула и посмотрела на тетку с едва заметным выражением торжества. Нечасто удается так удачно повизжать, чтобы знаменитый трюк удался. Чашка разбилась. Пусть и не на мелкие осколки, но все-таки разбилась. Значит, она все еще в голосе и может ведь, когда захочет! А уж как перекосилось лицо тетки, закрывающей руками уши! Подобное зрелище поистине грело душу.
— Зачем ты это сделала? — скривилась та, потирая уши, — как ты могла так поступить? Никто не должен знать об этом месте. У-у, дрянь! — она снова ударила Норму, — теперь придется уходить отсюда. Все из-за тебя.
— Вам не понравилось? — почти искренне огорчилась Норма, — жаль, я так старалась!
Элеонора достала из кармана ключ и разомкнула замки на запястьях девушки. Норма сползла на пол, ноги ее не держали. Она пыталась встать, но помешала слабость.
— Вставай, — дернула ее тетка, — вставай же. Нужно уходить. Быстрее.
— Не могу, — отозвалась та.
— Можешь. Живо! Ну, прекрати!
— Это не моя вина. Вы сами это сделали.
— Ты не должна была визжать.
Выругавшись, Элеонора схватила племянницу за плечи. Норма уже почувствовала в себе силы встать, но тут решила, что чем меньше она будет помогать тетке, тем лучше. Поэтому, она расслабилась, предоставив Элеоноре право поступать так, как она сочтет нужным. А главное, это поможет задержать тетку, ведь для того, чтобы идти самой и при этом еще кого-то тащить, всегда требуется гораздо больше времени. Глядишь, кто-нибудь успеет прибежать на ее вопль. В том, что ее было слышно даже на улице, Норма не сомневалась. Это был проверенный факт.
Она позволила той протащить себя по полу до противоположной стены, где по-видимому находилась потайная дверь. В самом деле, что-то щелкнуло и на Норму пахнуло сквозняком. Элеонора стала ловко втаскивать ее по ступенькам, и девушка поразилась ее силе. Впрочем, если вспомнить, как она за самый короткий срок успела убрать труп из ее комнаты, то это о многом говорит. Хотя сколько может весить эта мумия? Вряд ли, она тяжелее Нормы. Судя по виду, трупу лет десять, не меньше. Все, что могло сгнить, истлеть и высохнуть, уже сгнило, истлело и высохло. Остались только кости и остатки плоти. Меньше одной третьей общего веса. Унести это смог бы и ребенок, при желании, конечно. Лично Норма не прикоснулась бы к этому даже кончиком ногтя. Ее бы стошнило от отвращения.