Бедность и богатство

Шарапов Сергей

Религиозную природу труда очень хорошо раскрыл Николай Бердяев. Несмотря на некоторые богословские заблуждения, известный русский философ довольно убедительно в своей книге «Философия неравенства» разоблачает социалистический пафос труда, основанный на материализме и не творческом отношении к работе. Собственно говоря, социалистический строй и «споткнулся» на низкой производительности и низком качестве труда. Николай Бердяев анализирует характер социалистического труда и приходит к удивительному выводу. «Идеологиясоциализмаестьидеологияматериального, бескачественноготруда. Онавраждебнатрудудуховномуикачественному. Иошибочнобылобыутверждать, чтосоциализмберётподсвоюзащитутрудвегоцелости, труд, какначаломировое, ипредставляетидеютруда. Социализмпредставляетмеханический, бескачественныйматериальныйтрудиотрицаеттворческуюприродутруда. Проблематрудакактворчествасовершеннонеинтересуетсоциалистическоесознание, онанаходитсявнеегокругозора…

Материалистическаяприродасоциализмамешаетемупонятьрелигиознуюприродутруда… Качествотрудасоциализмнехочетзнать, онегопрезирает. Нотрудимеетсвоисвященныеправа, неотделимыеотегосвященныхобязанностей… Трудимеетдуховнуюоснову. Ипроизводительностьтакназываемогоматериальноготрудазависитотдуховногосостояниячеловека. Дисциплинатрудаестьдуховнаядисциплина. Вконцеконцов, онаимеетрелигиозныеосновы. Безрелигиозныхоснов, бездуховнойдисциплинытрудразлагается, распыляется, ихозяйственнаяжизньпревращаетсявкучумусора. …Материалистическийсоциализмбессиленсправитьсяспроблемойдисциплиныиорганизациейтруда… Количественноеуравнениетрудаестьобидалучшимиподборнегодных, отрицаниеиистреблениеспособностейидарований, опытаиобразования, призванияигениальности… Ипотомустрашенсоциализмнетолькодлякапитала, онещёболеестрашендлядуховноготруда, длятворчества, тоестьвконцеконцовдлядухачеловеческого».

Президент Дворянского собрания в Америке Кирилл Эрастович Гиацинтов рассказывал, что ведя бизнес в разных странах в девяностых годах двадцатого столетия, заметил общую для всех стран бывшего социалистического лагеря поврежденность в отношении к труду. Так, немцы всегда считались народом исполнительным, аккуратным и трудолюбивым. Каково же было его удивление, когда он в своей деятельности неоднократно столкнулся с полным «немецким» разгильдяйством. К примеру, предварительно обсудив (за месяц вперед!) условия деловой встречи, заказав билеты, получив визы и приглашения, он мог приехать в фирму, основанную в бывшей социалистической восточной Германии, и услышать:

– А! Вы уже прилетели? Увы, мы с вами сможем решить все наши вопросы только к концу недели… А вы пока погуляйте по городу. У нас тут красиво!

Понимая связь труда и духовности, православный предприниматель должен стремиться к Богу и совершенствоваться в Боге и для Бога. Бог должен стать для него мерилом всей его жизни, собственных планов и отношений в коллективе, критерием правильности организации производства, стимулом для совершенствования и раскрытия всех своих творческих способностей, мотивацией сделать продукт своего труда качественным, красивым.

Чем ближе человек к Богу, тем острее и тоньше он чувствует истинную красоту, потому что Бог — это и есть Красота, Бог — источник красоты абсолютной. О неизреченной красоте Божества свидетельствует Священное Писание: «О, каквеликаблагостьЕгоикакаякрасотаЕго!» (Зах. 9, 17). Когда Фёдор Михайлович Достоевский утверждал, что «красота спасёт мир», он имел в виду Божью красоту и то, что мир спасается Богом. В сотворённом Господом видимом мире отразились свойства Творца — Его сила, премудрость, совершенство (см.: Рим. 1, 20).

Свой образ Бог запечатлел в человеке: «ИсотворилБогчеловекапообразуСвоему, пообразуБожию»(Быт. 1, 27). «ПрипервоначальномтворениинамдаруетсябытьрождённымпообразуБожиему; своейжеволеюприобретаеммыбытиепоподобиюБожиему», — пишет святой Василий Великий. В богоуподоблении, в стремлении к бесконечному совершенствованию и заключается жизнь духа. Духовная жизнь делает человека причастным жизни божественной, вечной. И стремление к совершенной красоте поэтому также есть действие духовной стороны в человеке.

Красота, прекрасное — это не только то, что услаждает взор и слух человека или приносит внешнюю пользу с точки зрения каких-либо выгод, это что-то утилитарное. Эстетическое чувство содержит элементы бескорыстия, искание идеи, идеала во внешнем образе.

В житии святой великомученицы Варвары есть поразительный пример того, что красота — это один из путей познания Истины. Напомним его. У некого богатого и знатного человека по имени Диоскор была любимая дочь Варвара. Эта девушка выросла необыкновенно красивой. Отец берёг её как зеницу ока и поэтому выстроил для неё высокий, роскошный замок, где спрятал свою дочь от людей. Оторванная от общества, юная девушка находила себе единственное утешение в созерцании красот природы и в размышлении по поводу виденного. Она смотрела с высоты башни на горние и дольные создания Божьи, взирала на небо, наблюдала сияние солнца, течение луны и красоту звёзд. Она любовалась красотой покрытых зеленью полей, рощ и садов, орошаемых реками, окружённых холмами и горами, и спрашивала живших с нею наставниц:

— Кто сотворил это? Чьею рукою всё это создано?

И однажды, когда она долго смотрела на небо и была объята сильным желанием узнать, кто сотворил такую высоту,

ширь и светлость, внезапно в сердце её воссиял свет Божественной благодати и открыл умственные очи её к познанию неведомого для неё Единого Невидимого и Непостижимого Бога, премудро создавшего небо и землю (из жития великомученицы Варвары, 4 декабря).

Так, не имея иных учителей, святая Варвара была научена вере Самим Богом через красоту того, что она видела вокруг себя. Кстати, любопытно, что примерно таким же путём пришёл к познанию Творца Вселенной и знаменитый учёный — Константин Эдуардович Циолковский. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать его статью под названием «Причина космоса». В ней, размышляя о бесконечности и красоте вселенной, основоположник космонавтики делает вывод о Создателе — «Причине», способной уничтожать и творить материю: «Причина должна иметь способность ликвидировать и производить материю». Святой Максим Исповедник пишет: «БогазнаемнепосуществуЕго, ноповеликолепиютворенийЕго, иЕгоонихпромыслу. Вних, каквзеркале, видиммыбеспредельнуюЕгоблагость, премудростьисилу».

Образ Творца отражается в творении, Бог сотворил мир, вложив в него красоту. Даже грехопадение не могло стереть отпечатка свойств Творца в творении, не смогло отменить красоты, лежащей в основе творения. Оно только искажает её. Но и сейчас мир остаётся способным к восприятию красоты; в нём остаётся стремление к исканию прекрасного.

Любопытно, что Русская Православная Церковь в данном случае — уникальная. Она единственная Церковь, которая обратилась ко Христу как к совершенной Красоте, покорённая её благодатной силой. В «Повести временных лет» мы читаем, как великий князь Владимир послал гонцов во все концы земли, чтобы они помогли ему выбрать веру. Согласитесь, задача была не из лёгких. Можно было увязнуть в правилах, догматах, схожестях и различиях. Но сердце и душа будущего святого князя сразу склонилась к Православию, когда он услышал слова своих посланников, побывавших на богослужении в храме: «Нет на земле… красоты такой… знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми… Не можем мы забыть красоты той…» Не зря говорят: красота — это убедительная сила истины.

Красота животворит душу, она действует на человека, как живая вода, безобразие же, наоборот, угнетает, отупляет, лишает радости.

То, что с нами произошла какая-то странная деформация, что мы утеряли Бога «и в храме, и в душе», пожалуй, лучше всего заметно в современной архитектуре. Построенное архитекторами живёт веками. К несчастью, многое из построенного в постсоветское время войдёт в историю нашей страны не как памятники культуры, а как памятники безвкусицы, сребролюбия и человеческого тщеславия. За красоту принимается желание построить как можно выше, больше, навороченнее, бетоннее бетона и стекляннее стекла… Или наоборот, примитивно-уродливый, безобраз-ный вид строения оправдывают тем, что, дескать, на более красивое не хватило денег, что вопросами красоты вообще некогда заниматься, других дел полно. Так потом и стоят эти унылые и мрачные столичные и провинциальные новостройки, десятилетиями передавая свой унылый дух окружающим. Какая составляющая (духовная, душевная, материальная) в человеке превалирует, ту и можно видеть в плодах его труда: «поплодамихузнаетеих» (Мф. 7, 16). И дело здесь совсем не в бережливости или щедрости, в нехватке или избытке денег, недостатке времени на красоту. Крестьянин (заметьте, от слова христианин) русской деревни с утра до вечера был занят тяжёлым трудом, но всё же он находил время, чтобы ладно построить свой дом, внеся в его внешний облик осмысление жизни в целом и своей собственной в частности. Дом свой он венчал коньком — выдолбленным изнутри деревянным бревном-шеломом со скульптурно вылепленным на концах символическим изображением коня. Резные причелины с солнечными узорами и радушные крыльца с пластичными резными столбами, добротная мебель со сдержанной резьбой шкафов, скамей и киотов составляли целостное наружное и внутреннее убранство дома, словно бы подсказанное самой природой, или Богом. Красотой отличалась не только праздничная, но и повседневная одежда, красотой сияла мебель, конская сбруя, незатейливые игрушки для детей. Причём даже самый небогатый деревенский житель знал, что красота даже не в дороговизне и пышности, а в гармонии. То есть в свойстве, которое присуще Самому Богу.

Посмотрите на знаменитый особняк Рябушинского в Москве на улице Малой Никитской архитектора Фёдора Осиповича Шехтеля. Элементы этого удивительного по красоте сооружения он подсмотрел в самой природе, сотворённой Создателем. Центром архитектурного замысла в этом доме стала изумительная лестница, изогнутая в виде морской волны, в ней внимательный взгляд увидит зримое сотворчество человека и Бога. Любопытно, что сам Шехтель был из семьи обрусевших немцев. В юности закончил римско-католическую семинарию. Но вся его жизнь и его творчество привели к тому, что в 1914 году он принял Православие.