Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть

Гилберт Майкл

–  И все время речь шла об одном и том же поместье? Начиная с 1880 года?

–  До последней травинки.

–  Почему же тогда, - спросил Боун, - три первых переводных документа не были приложены к договору, который шел через нашу фирму?

–  Я помню, Абель что-то говорил об этом, но что-уже не вспомню. Самый старый документ, который был приложен, датирован был 1926 годом.

–  Пока как будто все в порядке, - признал Генри.
– Но я бы ожидал, что предыдущие документы о правах собственности будут приложены,

или по крайней мере, - он показал на черновик договора, - что тут будет отмечено, где они хранятся.

–  Теперь, когда вы завели разговор, мне это тоже кажется существенным. А они не хранились где-нибудь в другом месте?

–  Нет. Бумаги 1880, 1901 и 1920 годов никогда не были вычеркнуты из здешнего реестра. И посмотрите, здесь есть копии приложения к основному договору. Начинается договором 1926года.

–  Надо же?
– Джон почесал в затылке.
– Почему вы думаете, что Абель припрятал предыдущие договоры-на меня он никогда не производил впечатления человека, который на дому производит пергаментные абажуры.

–  Не думаю, что он пустил их на абажуры, - неторопливо произнес Боун, - я полагаю. Ага, это видимо меня. Алло? Да, Боун у телефона.

–  Мы обнаружили тот банковский счет, - раздался голос Хейзелриджа.
– Судя по вашему утреннему тону, я решил, что вам это будет интересно. Ежеквартальные выплаты были адресованы Ипотечному фонду Фермерской лиги. У них контора на Ломбард стрит.

–  Отлично, - обрадовался Боун, - немедленно еду туда.

–  Полагаю, ваши ожидания оправдались?

–  Полностью.

–  Потом скажите мне, как все прошло, - и Хейзелридж повесил трубку.

–  О чем, собственно, речь?

–  Моя идея в том, - начал Боун, - что Абель Хорниман подделал материалы договора. Собственно, нет, не подделал, это не то слово. Скорее, слегка подправил. Чисто в хорнимановском стиле. Полагаю, что взял три солидно выглядевших очевидно подлинных документа-скажем, те первые три перевода прав на недвижимость Лонглиф Фарм, о которых мы только что говорили. Они прекрасно подходили, поскольку планов там не было-только подробное описание. А потом он взял последнее свидетельство-1920 года, на Эзакиеля Джедда-удалил последний лист и на его место поместил новый, который сам собственноручно написал-на это он был большой мастер, не так ли?

–  Вот именно. Умел писать прекрасным адвокатским каллиграфическим почерком. Владел он и технической стороной договорных бумаг.

–  Теперь я помню, о чем-то подобном говорил мистер Берли на том торжественном ужине. Да, и я сказал бы, что на том подделанном листе пергамента на этот раз план был. И я даже готов утверждать, что это был план поместья Абеля Крокэм Корт. Теперь уже оставалось только написать договор от имени Эзакиеля Джедда-опять, конечно, с планом Крокэм Корта, - заверить все и пустить в ход.

–  Возможно, я словно с луны свалился, - сказал Джон, - но простите глупый вопрос-зачем

ему был нужен другой договор на куплю Крокэм Корта? Ведь у него был подлинный договор о покупке 1936 года.

–  Тут вот в чем дело, - пояснил Генри, - предыдущий договор ему пришлось отдать банку, когда заложил поместье в 1937 году. Вам не кажется, что такой дубликат отлично пригодился в пиковой ситуации 1943 года?

–  Ну, если вдруг на то пошло, то человеку дубликаты никогда не помешают. Куда вы собрались?

–  В Ипотечный фонд Фермерской лиги, проверить все. Не хотите со мной?

–  А почему бы и нет?
– согласился Джон.
– Вижу, мне все равно не удастся сосредоточиться, пока в шестнадцатой главе все не выяснится. Как вы все это раскопали?

–  Это все старый трюк с запонками, - пояснил Боун.
– Если мы поспешим, еще успеем на автобус. Заложить те же запонки дважды. Вчера вечером мне это объяснил один специалист.

II

Фермерская лига помещалась в том же здании, что и мистер Боун старший. Там не было ничего фермерского, кроме названия и эмблемы, соединившей два пшеничных колоса и серп. На самом деле это было сборище многолетних приверженцев частного предпринимательства, которые ссужали свои деньги фермерам под три с половиной процента. Хейзелридж уже говорил с ними по телефону, так что Боун и Коу были тут же проведены в кабинет управляющего. Мистер Мэнифолд был облысевшим стариком, несколько смахивавшим на аэростат. Заботы привели к тому, что в некоторых местах он несколько обмяк.

–  Надеюсь, - начал мистер Мэнифолд, - что тут проблем не будет. О смерти мистера Хорнимана мы конечно слышали. Большая утрата.

Мистер Мэнифолд на миг принял траурный вид.

–  Мы ожидали, что обычным способом нам будет подтверждено завещание и что исполнитель последней воли и дальше будет поквартально платить проценты. Следующий срок-в июле.

Боун решил, что грубая правда жизни успешно приведет толстяка в чувство.

–  Не сомневаюсь, - сказал он, - что проценты будут аккуратно вноситься и впредь, по крайней мере пока. Но, к сожалению, я должен сообщить вам, что залог под займ был совершенно иллюзорным.

–  Иллюзорным?
– Мистер Мэнифолд едва не испустил дух, потом опомнился и побагровел, словно получив долгожданную дозу гелия.
– Не будете любезны пояснить, как двести акров земледельческих угодий могут быть иллюзией?

–  У вас далеко бумаги по залогу?

–  Я попросил подготовить все бумаги, - обиженно заявил мистер Мэнифолд, - и вот мистер Фремлингхаус, наш юрисконсульт.

Фремлингхаус, рослый мужчина с пшеничными усами, в роговых очках, подсел к столу мистера Мэнифолда и положил перед собой пачку бумаг. Мистер Мэнифолд развязал красный шнурок и придвинул бумаги Боуну.