Бедные углы большого дома
Шрифт:
— Душка! душка! у меня будетъ до васъ просьба: попросите Ольгу давать уроки музыки сестр.
— Хорошо.
— Вы думаете, она сдлаетъ для васъ это?
— Наврное.
— Она для васъ все сдлаетъ?
— Все.
— Ангелъ! ангелъ! — засосало Варю «ребячество» поцлуями.
— Не си-дите у о-кна, здсь очень холодно, про-студитесь, — протяжно и нжно произнесла «меланхолія», то-есть Софи, обращаясь къ Вар, и вздрогнула всмъ тломъ, чтобы показать, какъ холодно у окна.
— Нтъ, ничего, — отвтила неохотно Варя.
— Н-тъ, нтъ, тутъ дуетъ,
— Счастливица, какое миленькое колечко у васъ! — замтило «недовольство».
— Хотите я вамъ его подарю, — спросила Варя, дерзко взглянувъ на «недовольство»…
— Ахъ, что вы! — обидлась Жени.
— На память о первомъ дн нашей дружбы, — еще боле раздражительно настаивала Варя.
— Ну, ты ужъ не можешь отказаться въ этомъ случа! — воскликнуло «ребячество».
— Но… Ольга разсердится на васъ…
— Ольгa Васильевна ни за что не сердится на меня.
— Я, право, такъ неловко поступила, — сердилось на себя «недовольство».
— Берите! — презрительно воскликнула Варя и снова, какъ въ былые дни, подумала:- «я лучше ихъ!»
— Что? попалась, попалась? — дразнило, «ребячество» сестру Жени.
Жени, молча, съ надутыми губками разсматривала кольцо и думала про Варю, что Варя скверная двчонка.
— Вы видли нашихъ братьевъ? — спросили сестры.
— Нтъ.
— Душка, это красавцы! Пойдемте къ нимъ въ комнату, мы вамъ покажемъ ихъ портреты.
— Но какъ же… въ ихъ комнату? — смутилась Варя.
— Ихъ дома нтъ, дома нтъ, пойдемте!
Вс четыре сестры вспорхнули и увлекли Варю въ комнату братьевъ. Началось показыванье портретовъ, чернильницъ, прессъ-папье, книгъ, которыя двушкамъ нельзя читать и которыхъ сестры, по ихъ словамъ, не читали. Толпа бродила по комнат, какъ бродятъ зваки по разнымъ выставкамъ. Сестра Жени взяла въ ротъ трубку и вздрогнула отъ своей невинной шалости, прибавивъ съ отвращеніемъ:
— Говорятъ, иныя женщины курятъ! Пфа-а! — потрясла она головой и при этомъ разсыпала себ на лицо своя чудныя кудри, что заставило ее отбросить ихъ назадъ быстрымъ движеніемъ руки, и въ эту минуту ея запылавшее лицо сдлалось очаровательнымъ. — Это дурныя женщины. — продолжала она въ раздумьи:- падшія…
— Наша хозяйка куритъ! она хорошая, — замтила Варя.
— Фи-и! — протянула очаровательная двочка, едва успвшая смнить коротенькое платьице, на длинное.
— Братъ! — вдругъ раздался убійственно пугливый крикъ, и Варя увидла позади себя какого-то молодого франта. Начались извиненія, рекомендаціи, замшательство и бгство четырехъ сестеръ, увлекшихъ за собою и Варю.
Къ обду пріхали еще дв двицы со своими матерями, и возвратились изъ должности еще два брата Гребешковы, одтые въ одинаковые вицъ-мундиры, причесанные по одной и той же модной картинк, носившіе совершенно одинаковые галстуки, смявшіеся одинаково громкимъ смхомъ однмъ и тмъ же остротамъ. Они и ихъ третій братъ, уже познакомившійся съ Варей, бросали на нее многозначительные взгляды, и вс поспшили подать ей солонки, когда ей понадобилась соль, и вс вдругъ отдернули
— Поссоримся! — вдругъ засмялись три брата своей выдумк и снова подвинули солонки.
Острота вызвала всеобщій смхъ; не смялась одна Варя къ великому удивленію всхъ. Эта острота дала, между прочимъ, поводъ проговорить до конца обда сперва о томъ, что слдуетъ ли бояться ссоры при передач соли, а потомъ о предразсудкахъ вообще, и бывали ли примры, оправдывающіе существованіе этихъ предразсудковъ. Кончился обдъ разсказомъ барыни о страшномъ, страшномъ привидніи, подошедшемъ къ ея постели и ужасно сопвшемъ въ темнот; вс испугались, у всхъ захватило духъ, — наконецъ, барыня объявила, что это ея лакей напился пьянъ и забрелъ въ ея спальню… Вс вздохнули свободне, а одна изъ самыхъ невинныхъ двицъ потупила глазки.
— А гд же кузина Даша? — спросила Ольга Васильевна во время десерта и тотчасъ же покраснла за себя, чувствуя, что она сдлала непростительную глупость. Гости посмотрли на Ольгу Васильевну съ такимъ изумленіемъ, какъ будто она спросила объ отсутствіи какого-то миическаго существа.
— Нездорова, — небрежно отвтила тетушка и спросила у Ольги Васильевны, давно ли она сшила себ это миленькое платье, надтое на ней.
Кузины торопливо завязали разговоръ съ Варей о томъ, что съ военными ловче танцовать, чмъ со статскими, и вопросъ о миической кузин Даш исчезъ безслдно среди этихъ боле достойныхъ вниманія жизненныхъ вопросовъ.
Посл обда, одной изъ двицъ, бывшихъ въ гостяхъ у Гребешковыхъ, понадобилось поправить что-то изъ туалета, и вс двицы отправились въ комнату сестеръ Гребешковыхъ. Вообще, эта толпа юныхъ грацій цлый день порхала съ мста на мсто и представляла что-то подобное перелетнымъ птицамъ. Въ святилищ двической спальни начались новыя показыванья разныхъ нарядовъ, зазвучали разныя жалобы и выраженія разныхъ тайныхъ желаній и надеждъ. Тоненькіе голоса ввучали такъ звонко и быстро, что Варя едва ловила мысли и различала слова.
— Чего пришли сюда хвосты-то трепать, мало въ другихъ комнатахъ мста, что ли? Шмыгаете изъ комнаты въ комнату, какъ угорлыя! — раздался, трубый, похожій на мужской басъ, голосъ среди тоненькаго писка сестеръ.
Варя обернулась и увидала топорную, толстую фигуру немолодой двушки; съ грубымъ лоснящимся лицомъ, рабочими руками и злыми глазами, смотрвшими твердо и прямо. Она была одта безъ вкуса, но съ претензіями на моду.
— Дурища необразованная! — прошептала одна изъ сестеръ съ презрніемъ.
— Не говорите съ ней!.. Не обращайте на нее вниманія!.. Это Дашка! — прошептали Вар другія сестры.
— Хоть бы обдъ-то прислали, — злобно заговорила сестра Дарья:- а то и объдковъ-то не оставите, слопали все со своею сволочью!
— Уйдемте, уйдемте, душа моя! — воскликнула одна изъ сестеръ. — Она у насъ сумасшедшая.
Варя взглянула со страхомъ на сестру Дарью; та не походила на сумасшедшую, но въ ея лиц выражалась злоба и грубость. Вс двицы двинулись изъ комнаты, но двигалась одна Вара.