Бедный Бобик
Шрифт:
– Это чтоб ты спросил! – засмеялась Жанна.
– А где Маргоша? – вдруг спросил Денис.
– У Марины, у соседки. Лёлик увел ее, ты же так себя вел… – начала объяснять Оксана.
– Да нет! Здесь почему Маргоши нет? На полотне эпическом?
– Пр-р-р-р… – Жанна фыркнула по-лошадиному и посмотрела на Оксану, разводя руками.
– Древние египтяне… гм… не изображали детей, кажется… – ответила за подругу Оксана. – Давай мы это поставим у камина. Краска не потечет, как ты считаешь, Деня? А потом вделаем в стенку вот здесь, – показала она на центр
– Можно еще потолок нашими мордами расписать. И обнаженными торсами. В стиле венецианских фресок. Очень стильно будет… Слушай, а это фараоны или жрецы?
Жанна довольно ухмыльнулась:
– Бери выше!
– Боги, что ли? – Денис посмотрел на жену, – Слушай, а это мысль. Египетским мы еще не молились.
Оксана засмеялась, прикрывая ему ладонью рот:
– Не богохульствуй!.. Ты уж и так сегодня наговорил… – Она крепко обняла мужа. – Возьми меня на ручки…
– И меня!.. – довольная Жанна откинулась на диване, снова спихнув ноги Эмиля на пол.
Глава 3
Денис долго лежал у себя в спальне, не раздеваясь, заложив руки за голову. Он то открывал глаза, то снова закрывал их, безуспешно стараясь поймать ускользающий сон. Поспал днем, теперь вот никак… Зайти к Оксане он не решился, – ну куда, столько выпить и что-то пробовать, затевать… Только опозоришься… Он услышал тихий стук в стену. Денис тяжело вздохнул, с трудом поднялся с постели и заглянул в чуть приоткрытую дверь Оксаниной комнаты. Жена надела короткую черную маечку на бретельках, с блестящими оборками, и высокие, до талии, кружевные трусы-стринги. Она стояла перед ним босиком, маленькая, трогательная и в черных кружевах выглядела очень беспомощно.
Денис дурашливо помахал рукой, стараясь преодолеть внезапно возникшее чувство жалости, которое никак ему сейчас не поможет:
– Физкультпривет!
– Деня!.. – укоризненно посмотрела на него Оксана.
– Понял, мигом исправлюсь. Слушай, я все хотел спросить, – слегка дотронулся он до жесткого кружева, – а какой смысл в таких трусах? Не греют, трут небось… – Заметив жалкий взгляд Оксаны, он осекся. – Да, но зато… ммм… элегантно… Гм… пойду-ка я душ приму. Тебе идет с хвостиком, кстати…
Оксана улыбнулась и машинально поправила высокий маленький хвост, в который собрала волосы. Ее рука задержалась на гранатовом колье в белом золоте, тускло поблескивавшем на бледной рыхловатой шее.
– Спасибо. Очень красиво, спасибо.
Денис кивнул:
– Носите, не забывайте меня… Приходите порыдать в случае чего… на могилку…
Оксана смотрела вслед мужу, как он аккуратно прикрыл ее дверь, не уверенная, зайдет ли он к ней после душа.
Денис чувствовал себя ужасно. Лишь бы Оксанка ничего не поняла – про эту самую жалость в первую очередь… Он залез на табурет в ванной. Где-то здесь должен быть тот журнал, он его в прошлый раз засунул за шкаф, кажется…
… Ведь она его на самом деле любит. Всю долгую и не очень веселую совместную жизнь. Вот такого, как он есть. И не бросает. Значит, все прощает.
Да где же он, этот чертов журнал… Неужели домработница нашла и переложила… А еще хуже – Оксанка на-ткнулась, стыда не оберешься… Черный табурет с лакированными ножками пошатнулся, и Денис чуть не упал, стараясь подальше залезть рукой за подсвеченный шкафчик. Вот он, застрял в выемке.
Денис с облегчением слез с табурета, пнул его подальше от себя – почему-то его раздражал черный с золотом декор большой ванной комнаты, казался стилем похоронного бюро. Ампир, не ампир… Какая разница, как назвать, если тошно становится…
Он сел на пол. В руках он держал вожделенный журнал: на каждой глянцевой страничке – по сладкой девочке, а то и по две, снятых хорошо, в мельчайших подробностях. Сейчас он откроет и увидит каждый волосок, каждую складочку… Девочки бесстыжие, гладенькие, сильно и красиво накрашенные, то в обнимку друг с другом, то в самых откровенных, отчаянных позах… Но перед глазами все стояла Оксана с хвостиком, с надеждой глядящая ему в глаза. Стояла и мешала ему. Потому что некстати думать сейчас, что во всем виноват только он, что все ее завихрения появились, потому что некуда больше спрятаться от одиночества…
Денис бросил журнал на пол, достал из шкафа две баночки, досадливо вздохнул, прочитав названия, и взял трубку внутреннего телефона.
– Оксан, не спишь? Молодец… Вот тут пилюли… читаю: с сушеными семенниками козла… Это для меня? Ага, понял. А если три? Ну ясно… – Денис заставил себя засмеяться. – А вот еще одна – с ядом… сейчас… шафрановой кобры! Это для тебя? Понял, не дурак. По две? Ладно. Ну ты не спи…
Повесив трубку на стену, он насыпал себе в ладонь пилюли, с сомнением проглотил их, запив водой из-под крана, уселся поудобнее на полу и снова взял журнал.
– Да-а… Крэйзи энд секси… Вот кто из нас, интересно, крэйзи, а кто секси… – Он стал листать журнал. – Секси… секси… Это точно не я… Так, где тут у нас такая плохая черненькая девочка со сладкими, упругими ножками?
Вот она, эта девчонка с маленькой, круглой, неразвитой грудью… Безобразная картинка… Он еще не стал ее рассматривать в деталях, оставил как раз для такого случая. Но почему-то сегодня вид натруженных, дряблых половых губ этой вроде совсем юной метиски, ее вывороченный влажный рот вызвал у него лишь отвращение.
Он достал из небольшого бара бутылку, плеснул себе виски. Потом, поколебавшись, добавил еще, выпил. И тут же вздрогнул от тихого стонущего звука. Через мгновение Денис понял – Оксанка включила буддийскую музыку для создания «атмосферы». Он взял со стены трубку.
– Слушай, выключи эту волынку, а?
– Тебе не нравится? По-моему, это стимулирует и расслабляет…
– Одновременно? Бред какой-то… И потом… Этот их азиатский музыкальный строй с восьмыми долями тона мы воспринимаем как фальшь.