Бедный Бобик
Шрифт:
Оксана переглянулась с Денисом, который весело смотрел на растерянную толстушку и, похоже, собирался пообщаться с ней по-свойски, незло подсмеиваясь над ее просторечным выговором и словечками. Под взглядом жены Денис остановился.
– Иди, Надюша, конечно. Спасибо, – ровно ответила Оксана. Она уже давно научилась говорить со всей прислугой доброжелательно и строго, так, что ее боялись как огня.
– Вам спасибо! – слегка поклонившись, девушка вышла.
Денис посмотрел на жену:
– Пойти проводить?
– Да Господь с тобой! Напугаешь девку! Она видишь какая дикая.
– Не хочу. А почему она прямо здесь не живет?
– Маргоше с ней тяжело будет. Простая слишком.
– Простая – не сложная. Наоборот, может быть, хорошо?
Оксана повела плечами.
– Ерунду все время говорит. Безграмотную ерунду. Раздражать будет.
– Ее или тебя?
– Денис, не задирайся. Я живу в другом месте. Маргошу будет раздражать. Простота хуже воровства.
– Ну да, ну да…
Они услышали, как малютка в другой комнате подала голос. Денис быстро прошел в спальню и взял ее на руки. Девочка стала еще сильнее плакать. Вернувшись в гостиную, он растерянно посмотрел на Оксану.
– Качай-качай, – кивнула та. – Хотя бы побудь в роли… гм… дедушки.
– Может, соску ей дать?
– Лучше покормить. На кухне должна быть бутылочка со смесью.
Денис прошел вместе с малышкой на кухню, нашел бутылочку, дал девочке, она действительно затихла. Денис вернулся к жене, встал, чуть покачивая девочку, у полукруг-лого панорамного окна, из которого была видна Москва – и университет на Воробьевых горах, и Останкино, и высот-ка на площади Восстания, и новые разномастные колоссы, быстро и резко поменявшие привычный облик Москвы. Привычный для тех, кто рос здесь или приехал в Москву в советское время, когда районы за Садовым кольцом застраивали по линеечке, ровненько, внося несвойственный дух геометрической правильности в веками сложившийся московский архитектурный стиль застройки – как удобно, так и построили. Не по прямой, а по удобству, думал Денис. Очень похоже на решения некоторых особо волевых мужчин… Он вздохнул.
– Ты о чем? – Оксана посмотрела на него.
– Думаю, почему в Москве, в старом центре, нет ни одной прямой улицы или квадратной площади.
– Удивительное все-таки существо – мужчина. Вам хоть кол на голове теши, вы будете о чем угодно размышлять, только не о том, что у вас рядом. Не о близком.
– Так мы ведь всего-навсего – носители недостающего гена, ошибка Создателя. Ты сама так говоришь. Что нам остается, при таком диагнозе?
– Да, правильно. Делать больше нечего, кроме как в мячик играть, драться друг с другом и болтать. Так что ты хотел сказать? Насчет прямых углов…
– То, что Москва другой становится. Не замечала? И главное, получается, как будто в духе исторических традиций. Ничего против и не скажешь. Где можно легко сковырнуть трухлявую пятиэтажку, по краю улицы, например, там и вырастет башня, издалека похожая на средневековый замок.
– И ладно… Красиво…
– Свет закроет для остальных домишек да заодно и их самих, неказистых и убогих, подальше от глаз градоначальников и туристов, да? Или вот видишь, к примеру, этот кирпичный дом с круглыми башенками и балкончиками? Почему вдруг наискосок от него, в
– Здесь прекрасно, – твердо ответила Оксана.
– Не знаю… Человек должен видеть снег на земле, лужи, траву, листья… – покачал головой Денис.
– Жучков-паучков? – насмешливо улыбнулась она.
Денис кивнул:
– Именно. И слышать, как поют птицы.
Оксана дружелюбно заметила:
– Хорошо, следующую квартиру купишь ей ты. Ты же вроде прилично теперь зарабатываешь на своих сушеных козявках и корешках. Кто только их ест…
– Из них делают сырье для лекарств и кремов, – негромко ответил Денис, любуясь маленькой девочкой, сосредоточенно сосущей молоко из бутылки.
– Ах вот как!
Они посмотрели друг на друга, на сей раз Денис отвернулся первым. Он медленными шагами прохаживался около широкого эркера. Через небольшую паузу все-таки безнадежно спросил:
– Она тебе так ничего и не сказала?
Оксана взглянула на него:
– Сказала. А тебе?
– Нет… – До него не сразу дошел смысл Оксаниных слов. – Сказала?! Тебе?! И что?
– Что – «что»?
– Так кто он? – по возможности миролюбиво (иначе с Оксаной ничего не выйдет, уж он это хорошо знал), но настойчиво спросил Денис.
– Лучше тебе не знать. Ты же пойдешь разбираться…
– Я плохо Маргоше не сделаю, Оксана.
После короткого раздумья Оксана ответила:
– Лёлик.
– Кто-о?
– Тише, испугаешь ребенка. Лёлик, ее телохранитель. Ему доверили девочку беречь и охранять, а он, сволочь, душу ей разорвал.
– Хороший стеснительный Лёлик?
– Да.
– И… и что он теперь думает?…
– Не знаю. Но о Маргоше и о ребенке точно не думает.
Денис несколько секунд переваривал только что услышанные слова, а потом попросил:
– Оксан, возьми хотя бы на время их к себе.
– Ты о чем?
– На черта ей эта квартира? Лёлика ждать? Ей с тобой лучше будет.
– Нет. Не лучше. Взрослые дети не должны жить с родителями. Это мешает им налаживать так или иначе свою жизнь.
– Им или родителям? А боги что говорят по этому поводу?
Оксана посмотрела на него с жалостью.
– Боги молчат? – продолжал Денис, уже не в силах остановиться. – Помнишь, кстати, как однажды Маргоша маленькая сказала: «Бог такой большой, что он ко всем может прийти»? Мне иногда тоже стало казаться: он, наверно, везде, во всем – в тебе, во мне…
– Удивил. – Оксана потянулась, и Денис вдруг заметил, как она похудела за последнее время. – Так ты не пойдешь Лёлика убивать?
– Ох… – Он попытался положить притихшую девочку на широкое кресло, но та сразу же открыла светлые прозрачные глаза и горестно собрала ротик, собираясь заплакать. – Не хочешь одна лежать? Ну пожалуйста, я только рад… – Денис опять взял внучку на руки и взглянул в профиль на жену. Правда, похудела… И даже висящий подбородок куда-то исчез… Неужели сделала подтяжку? А впрочем, какая теперь разница… Молодец, жена…