Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
Потому что они потеряли свой голос навсегда. Остался лишь один звук, сливаясь в один шум, что прорезал воздух, становясь музыкой, что издавало пламя – это треск огня, что уничтожал Манор Хаус.
– Миледи! – мадам Деверо, успевшая встать на ноги, подбежала ко мне и попыталась поднять на ноги, но мое тело перестало меня слушаться. Я не могла оторвать взгляд от трупов. – Вам нужно бежать! Вы - их единственная цель! Давай же, девочка.
– Они мертвы, - словно отчаянная прошептала я. И повторяла это раз
Словно я слышала, как сталь проходит сквозь кожу, как разрывает их внутренности и выходит обратно, оставляя лишь потоки крови.
Все они мертвы.
– Они будут исследовать дом. Они поймут, что вас там нет.
– Они?
Проще закрыть глаза и окунуться в бездну.
– Люди графа Сен-Жермена, - ответила Деверо, помогая мне встать на ноги. А я же словно лишилась воли, тела и контроля над жизнью.
– Они разгромили Флорентийский Альянс и теперь явились за вами, чтобы подстроить все так, словно это Грегор, глава Альянса, убил вас.
Ее лицо прояснилось всего на секунду, чтобы я увидела искреннее сожаление в ее глазах. Она плакала, как плачет любой человек. Эта закаленная временем и жизнью женщина, что считала правила и этикет самыми важными составляющими нашей жизни.
– Я не понимаю…
Я вырвала руку из хватки своей гувернантки и сделала шаг назад. Голова кружилась. Взрывалась. Умоляла упасть в пустоту – от того подкашивались ноги, застигнутые слабостью тела и духа.
Но я не падала.
Стояла на ногах, когда за спиной огонь все сильнее заполнял Манор Хаус. И почти с каждым моим вздохом я слышала, как взрываются бочки с порохом, что совсем недавно привезли в поместье.
По просьбе давнего друга.
По просьбе человека, которому поклоняются люди сегодня и будут поклоняться еще три столетия.
Граф Сен-Жермен.
Спичка, что зажгла наш сад, выращенный, как оказалось… на порохе.
– Альянс остался без предводителя. Сен-Жермен атаковал поместья всех людей, которые были так или иначе причастны к Флорентинцам. Это бойня, миледи, - она развела руки в сторону, но словно охватила меня своей стальной хваткой. Словно перекрыла воздух – желудок свело и легкие иссохли.
– Какое это имеет отношение к нам? – прошептала я, заранее зная ответ. Графу не стоило создавать таких спектаклей, для того, чтобы устранить меня. Но он не мог жить иначе, чем помпезно. Оттого и убийства он планировал так же.
– Граф хочет стать бессмертным с помощью крови путешественников. Но его бессмертие прекратится в момент вашего рождения. И лишь ваша смерть вернет все на свои места.
Она говорила, а я не слышала. Все слова казались бессмысленными. Словно колыбельная на неизвестном мне языке.
– Разве ваш муж не знал об этом?
Я уже хотела ответить. Рассказать, что мне ничего не было
Но все эти мысли перебила другая, главная.
Бенедикт!
Даже не успев осознать, я понеслась в сторону дома, в сторону мужчин со шпагами, игнорируя крик мадам Деверо. Все мое тело захватил лишь страх, что он уже может быть мертв. Что пламя добралось до нашей спальни и превратило его тело в пепел.
Стало плевать абсолютно на все. Лишь бы был жив Бенедикт…
Но внезапно чьи-то руки стальной хваткой обхватили мою талию, не давая двигаться дальше. Я визжала, как ненормальная, пытаясь снова вырваться, и легкие сжимались от боли, горло начинало гореть.
– Бенедикт! – орала я, ногтями впиваясь в кожу противника, понимая, что вот-вот шпага проткнет мое тело, как протыкала тела слуг – словно нож в масло. Крик переходил в слезы, но я продолжала бороться – мне нельзя сдаваться так просто.
– Гвендолин, прекрати! – услышала я голос, но в безумии даже не поняла, реален ли он. Это был душевный взрыв – он умолял меня остановиться, вернуться в сознание и начать думать светлой головой, а не эмоциями.
– Нам нужно бежать в лес! – продолжал кричать Гидеон, все сильнее обхватывая мое тело. И если бы я не боролось, ему бы это удалось.
Только я не могла.
Там в доме все еще был заперт Бенедикт.
– Отпусти меня! Мы должны спасти его!
Просто помочь. Просто помоги мне, Гидеон, и я вернусь с тобой в 21 век. Он должен жить.
– Он должен жить… - прошептала я вслух, но не успела еще раз попытаться вырваться, как руки Гидеона перестали держать меня на месте. Вместо этого он стоял рядом и смотрел на приближающихся к нам мужчин, чьи лица больше напоминали морды зверей, чем человеческие. Они были вымазаны в саже, а их одежда испачкана кровью. Не их кровью.
Все существо людей Сен-Жермена орало об опасности и безжалостности. Эти люди уже давно лишились души, отправив ее на служение Дьяволу, оттого улыбались так широко. Это пугало до дрожи, подгоняло в никуда – все, лишь бы не видеть это желание в их глазах – желание убивать и наслаждаться криками людей, коим не посчастливилось встретить их на своем пути.
Они подняли свои шпаги. Все разом.
Все четыре шпаги, поднятые вверх, сияющие в свете пламени.
Гидеон тут же кинулся в их сторону, удивляя неожиданной решимостью. Таково было негласное правило.
Убивай, иначе убьют тебя.
Он вновь и вновь замахивался шпагой, уклонялся от резких выпадов противников и, хотя они и задевали его кончиками, оставляя на теле раны, Гидеону удавалось ранить их больше: один из убийц повалился на землю, корчась от боли, хватаясь за живот, куда пришелся удар.