Бег времени. Тысяча семьсот
Шрифт:
– Ты где спать будешь?
– Здесь… Или в кабинете.
Повисла пауза, где каждый думал о чем-то своем.
– Я не знаю, хочется мне знать причину, почему Джулия здесь или нет… - пробормотал Рафаэль , все также напряженно смотря на меня.
Я мысленно промотал день на начало, вспомнив, как все начиналось с обыденной лекции в универе, а затем дом Джулии с призраком Гвен и взорвавшимся зеркалом. А далее все вообще сорвалось с цепей, и реальность стала напоминать фильм ужасов: шокирующее откровение Джулии, что она видит сны о резне 1758 года и что она потомок Бенедикта, а затем мое признание – я привез Джоконду к Гвен.
Перед
– Мне некуда идти…
– Я думал, ты убежала от меня.
– Да, я убежала. Но потом вернулась, – она не смотрела на меня, отводя взгляд. Скорее всего, в тот момент Джулия не осознавала, что плачет, потому что даже не утирала слезы. Наверное, слишком много потрясений на ее бедную голову, слишком сильно перевернулся мир.
– Это правда, что ты сказал?
– А правда, что ты мне рассказала о том, что творится в твоем доме?
Она, наконец-то, посмотрела. В ее темных больших глазах читался шок. Теперь, после ее признания, я все больше замечал черты Бенфорда в ней. Хотя это была иллюзия, потому что между ними огромная череда людей, который разбавили их гены настолько сильно, как если бы оказалось, что я являюсь ей много раз прадедушкой. Это как простой химический опыт в начальных классах, когда темно-коричневую воду из-за влитого туда йода разбавляют, разбавляют, разбавляют, пока жидкость не становится практически прозрачной, лишь легкий карамельный цвет, в сравнении с обычной водой, дает напоминание, что когда-то там было много йода.
– Я не знала о существовании путешественников во времени.
– Многие не знают, на то и создана Тайная Ложа, чтобы об этом знало как можно меньше людей. Кстати, твой Бенфорд (А твой ли, Джулия? Или он ваш с Гвендолин?) был одним из основателей Ложи.
Она резко вдохнула, будто ей не хватало воздуха. Представляю, что у нее сейчас творилось в голове. В одночасье узнать, что то, что ее пугало в доме - отголосок живой девушки, которая являлась женой ее предка, да еще к тому же путешественницей во времени.
– Поехали, я отвезу тебя.
– Куда? – и снова животный страх промелькнул в темно-карих глазах.
– Ко мне домой. Не к тебе же.
А далее, будучи уже дома с ней, я дал ей успокоительного и свою комнату на временное жилье, тем самым оказавшись без кровати. После этого, оставив на попечении Рафаэля, поехал на элапсацию, где три часа торчал в 1964 году, думая о событиях дня и, вообще, о том, что случилось за последние месяцы. И вот я дома…
– Могу рассказать вкратце, – мой голос прозвучал с ноткой безысходности.
– Судя по тебе, не очень ты и горишь желанием, - засмеялся Рафаэль и знакомым жестом взъерошил себе волосы.
– У меня голова болит, дико устал.
– Тогда завтра и расскажешь.
Я закивал в согласии с его решением. Завтра и расскажу ему. Может он мне даст какую-нибудь идею. А пока главное решение сейчас - где я буду спать: здесь на диване или в кабинете. Скорее вопрос звучал бы так: где удобнее?
Я все-таки решил, что
– В кабинете спать будешь? – догадался Рафаэль.
– Ага.
– Сейчас тебе одеяло с подушкой принесу.
– О! Рафаэль, ты такой милый! И отчего тебя девчонки не любят? – подколол я братца, наблюдая, как на его лице возникает саркастическая ухмылка – копия моей. Иногда мы были чересчур похожи.
– Возможно, потому что у меня старший брат дурачок?
– Возможно, - рассмеялся я и направился в кабинет.
Через несколько минут, я пытался принять удобную позу, лежа на ротанговом диване, укрываясь одеялом, принесенным Рафаэлем. Прежде чем меня накрыла чернота, и я провалился в сон, перед глазами появился образ Гвендолин, но не как обычно за последние недели - умирающая, утопающая в своей крови и топящая меня в боли, панике и одиночестве, отбирающая желание жить и вообще существовать на этой земле. Мне виделась, наконец-то, та Гвендолин, живая, бесстрашная, храбрящаяся, но с немой тоской и криком о помощи в глазах, она смотрела на меня из окон галереи дома барона Скайлз, а я стоял на подъездной дороге и смотрел на нее. А сверху падал то ли пепел, то ли снег…
Иллюстрация к главе: http://radikall.com/images/2014/04/09/CBFJE.png
========== Я жду тебя. Гидеон ==========
Люблю тебя, как будто я – в аду.
Люблю и не люблю – мне всё едино.
Я жду тебя, когда совсем не жду,
а в сердце – и огонь, и льдин лавина.
Люблю тебя, но только потому,
что слеп и ненавижу всей душою,
как будто ты похожа на тюрьму,
где хлебом лишь питаюсь да водою.
Пронзает сердце свет январской вьюги,
шаги любви крадутся, как недуги,
крадя ключи покоя у меня.
Любви я стану жертвой, это точно, -
погибну от любви из-за того, что
люблю пыланьем крови и огня.
Пабло Неруда.
Я проснулся от рези и боли в плече. Проведя рукой, почувствовал, что снова задел швы, отчего колотая рана снова стала кровоточить, ярким алым пятном разрастаясь на моей футболке. Сначала я не сразу понял, почему нахожусь в кабинете, но через доли секунды пришло понимание происходящего. Очень хотелось в душ, но там наверху, в моей спальне, сейчас была Джулия Скайлз. С кряхтением я сел, опустив ноги на пол и ощутив в полной мере, как затекло тело от моего неудобного лежбища. Проведя рукой по скулам и щекам, почувствовал жесткую отросшую щетину и порезы от стекла, пластырей уже не было – они все скомкались и отлепились, и теперь валялись неопрятными кусками по всему дивану. Наверное, вид у меня сейчас не очень презентабельный.
Кряхтя как старик, я встал и ощутил, как начало ломить в позвоночнике. Нет. Всю неделю спать на диване я не вынесу физически!
Размяв ноющие мышцы, я вышел из кабинета, и меня практически сшиб пряный, аппетитный аромат корицы и яблок – из кухни доносилось шипение жарящихся панкейков. Забыв всё на свете, словно зомби, ведомый инстинктом голода, я вошел в кухню. За столом сидел Рафаэль и поглощал панкейки, рядом у плиты стояла Джулия в моей футболке и пекла оладьи.
– Доброе утро, - на мое приветствие оглянулись брат и Джулия, и оба подняли руку в ответ.