Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет
Шрифт:
– Твоя почта! – объявил Лондэн, пристраивая на кухонном столе кипу корреспонденции.
Больше всего писем в эти дни приходило от фанов, и послания попадались весьма странные. Я наугад открыла конверт.
– Мне ревновать? – спросил мой супруг.
– Давай немного повременим с разводом. Это опять трусы просят.
– Я пошлю ему пару своих, – осклабился Лондэн.
– А что в том пакете?
– Запоздавший свадебный подарок. Это… – Он с любопытством оглядел странный вязаный предмет. – Это… нечто.
– Отлично, – ответила я. – Как раз то, о чем я всегда мечтала. Что ты делаешь?
– Пытаюсь научить Пиквика стоять на одной лапе.
– Дронты дрессировке не поддаются.
–
Лондэн – писатель. Я и мой брат Антон познакомились с ним в Крыму. Лондэн вернулся домой без ноги, но живой, а мой брат так там и остался, упокоившись навеки в уютной могиле на военном кладбище близ Севастополя. Я открыла письмо и прочла вслух:
Дорогая мисс Нонетот!
Я один из самых горячих ваших поклонников. Мне кажется, я должен сообщить вам, что, по-моему, Дэвид Копперфильд не такой уж невинный агнец. На самом деле он убил свою жену Дору Спенлоу, чтобы, жениться на Агнессе Уикфилд. Предлагаю эксгумировать останки мисс Спенлоу и провести анализ на ботулизм или наличие мышьяка.
К слову, вас никогда не удивляло, как по-разному Гомер относится к собакам в «Илиаде» и «Одиссее»? Может быть, когда он закончил «Илиаду» и еще не начал «Одиссею», ему подарили щенка? И еще: по-моему, джойсовский «Улисс» занудный и непонятный, а вы как думаете? И почему в романах Хемингуэя никогда не описываются запахи?
– Похоже, каждый хочет, чтобы ты обследовала его любимую книгу, – заметил Лондэн, обняв меня за шею и заглядывая мне через плечо так, что его щека прикоснулась к моей.
Я вздрогнула.
Он прошептал мне прямо в ухо:
– Коли на то пошло, может, попытаешься сделать так, чтобы Тэсс [1] оправдали, а Макса де Винтера [2] осудили?
– Ну вот! И ты туда же!
Я вынула у него из руки зефир и съела – к великой печали и ужасу Пиквика. Лондэн взял из коробки еще одну зефирину и продолжил свое занятие.
1
Тэсс – героиня романа Томаса Гарди «Тэсс из рода д'Эрбервиллей».
2
Макса де Винтера – персонаж романа Дафны Дюморье «Ребекка».
– Лапу, Пиквик! Подними лапу!
Пиквик таращился на Лондэна, точнее, на зефир в его руке и чихать хотел на всякое циркачество.
Я сунула письмо обратно в конверт, допила кофе, встала и надела жакет.
– Удачи тебе, – сказал Лондэн, провожая меня до двери. – Не дерись с другими детишками. Не царапайся и не кусайся.
– Обещаю вести себя примерно, честное слово.
Я обняла его за шею и поцеловала.
– М-м, – промурлыкала я. – Как сладко!
– Я старательно тренировался на той милашке из пятьдесят шестого дома. Ты же не против?
– Совсем нет, – ответила я, еще раз его поцеловав, – если только ты не против расстаться со второй ногой.
– Ладно. Думаю, отныне я стану практиковаться исключительно на тебе.
– Очень на это рассчитываю. Ой, Лонди!
– М-да?
– Не забудь: сегодня провожаем на пенсию Майкрофта.
– Не забуду.
Мы попрощались, и я пошла по садовой дорожке, крикнув: «Доброе утро!» миссис Артуро, которая все это время глазела, как мы обнимаемся.
Стояла
Я въехала в Суиндон в утреннем потоке машин и припарковалась на заднем дворе штаб-квартиры ТИПА. Здание было выстроено в тяжелом немецком стиле, без всяких затей. Возводили его второпях, во время оккупации, и на фасаде до сих пор виднелись боевые шрамы, оставшиеся после освобождения Суиндона в тысяча девятьсот сорок девятом. Здесь располагалась большая часть местных ТИПА-отделов, но не все. Наше подразделение по истреблению вампиров и вервольфов курировало также Рединг и Солсбери. В свою очередь солсберийский отдел по борьбе с кражами произведений искусства курировал наш район. И вроде бы такая система работала вполне успешно.
– Привет! – окликнула я молодого человека, который вытаскивал из багажника машины картонную коробку.
–_ А?.. Ой, здрасьте, – с запинкой отозвался он оставив в покое коробку и пожимая мне руку. – Джон Смит. «Хренморковка».
– Какое необычное имя. Я Четверг Нонетот.
– О! – Он с интересом посмотрел на меня. К моему величайшему сожалению, теперь меня, кажется, знали все.
– Да, – ответила я, подхватывая несколько больших картонных коробок, – та самая Четверг Нонетот. А что такое «Хренморковка»?
– Садо- и огородонадзорное управление, – растолковал мне Джон по пути к зданию. – ТИПА-32. Я тут обустраиваю кабинет. В последнее время чересчур много косильщиков развелось. Комитет бдительного надзора за пампасной травой просто с цепи сорвался – некоторым пампасная трава, понятное дело, мозолит глаза, но в ней нет ничего противозаконного.
Мы показали дежурному сержанту удостоверения и поднялись по лестнице на третий этаж.
– Что-то я об этом слышала, – пробормотала я. – А в этом не замешана Ассоциация противников живых изгородей, туи и кипарисов?
– Да вроде нет, – ответил Смит, – но я отслеживаю все связи.
– И сколько народу в вашем отделе?
– Если считать меня – один человек, – усмехнулся Смит. – Думаете, ваш отдел самый малобюджетный во всем ТИПА? Тогда прикиньте: у меня полгода на то, чтобы разобраться с газонокосильщиками, взять под контроль горец японский и найти подходящее множественное число для слова «фейхоа».
Мы прошли по коридору и попали в небольшую комнату, где прежде ютился ТИПА-31, отдел надзора за воспитанием хорошего вкуса. Его распустили месяц назад, когда он выдвинул предложение о законодательном запрещении облицовки искусственным камнем, картинок с изображением плачущих клоунов и ковров с цветочным узором. Предложение провалилось в палате лордов. Я поставила на стол коробки, которые помогла донести, посоветовала остановиться на «фейхоа», пожелала Смиту удачи и удалилась, а он принялся распаковывать свое добро.