Беги, ведьма
Шрифт:
Она не позволяла! Больше не желала делить любимого Петрушу ни с кем, даже с собственной тенью, особенно с тенью! Это как-то… неправильно.
– Я тебе помогла, – напомнила тень. – Разожгла почти угасшее пламя, и теперь ты ждешь ребенка. Это и мой ребенок тоже.
– И я признательна тебе, но довольно! Дальше я сама.
Конечно, когда она хранит такой волшебный секрет, все наладится и без посторонней помощи. Не может не наладиться!
– Вы
– Это потому, что я жду ребенка.
– Но ведь твой муж об этом еще не знает.
Зато ее тень знает, как сделать так, чтобы было больно…
– Он устает… Такие времена. Из столицы приходят дурные вести. Государь отрекся от престола…
Ей и в самом деле было тревожно. Ее девочке предстояло увидеть мир в смутное время.
– Будет еще хуже, еще страшнее. – Тень пожала плечами.
– Откуда ты это знаешь?
Несмотря на жарко натопленную печь, Лизе было зябко, захотелось с головой забраться под одеяло.
– Просто знаю. У теней есть свои преимущества. Очень скоро разверзнется преисподняя, и человеческие жизни не будут стоить ничего. Выживут только бездушные, сметливые и пронырливые, те, что не уповают ни на царя, ни на Бога, а готовят пути отступления уже сейчас. Твой муж из таких.
– Как ты можешь?..
Тень оборвала ее взмахом руки.
– Он уже перевел часть капиталов за границу. Твоих капиталов. Ты ведь подписывала бумаги?
Да, Лиза что-то подписывала. Петруша назвал те бумаги скучной необходимостью и поцеловал так сладко, что у Лизы закружилась голова.
– Ты знаешь, какое приданое оставил тебе твой отец? – Тень усмехнулась и сама ответила на собственный вопрос: – Откуда тебе знать! Ты же не интересуешься такими глупостями, как финансы. А вот я интересуюсь. Ты очень богата. Гораздо богаче своего мужа.
– Это ничего не значит! – Лизе вдруг стало обидно за Петрушу.
– Это ничего не значило бы, если бы он приумножал твое состояние, а не проматывал, – сказала тень и хлопнула ладонями по подоконнику. – Ты наивна и в наивности своей непростительно глупа, – добавила она печально.
– Ты сейчас говоришь не о Петруше! – Лиза мотнула головой. – Я не знаю, зачем ты хочешь нас поссорить, но это неправда!
– Это правда. Тени никогда не лгут. – Она спрыгнула с подоконника, приблизилась крадущейся походкой. – Хочешь, я тебе покажу? Или предпочитаешь и дальше жить с закрытыми глазами?
Лиза
– Покажи! – велела, собрав волю в кулак.
– Возьми меня за руки. Не бойся, ребенку это не навредит. А вот тебе… Правда может сделать больно, но ты сильная.
Держать собственную тень за руки – это ли не признак сумасшествия? Или особый дар, как некогда сказал мсье Жак? Как же Лизе не хватало его мудрого совета! Но время советов ушло. Пришла пора самой принимать решение.
– Смотри, – шепнула тень и закружила Лизу по комнате, словно в танце. – Смотри сама…
От кружения зашумело в ушах, а перед глазами поплыли разноцветные пятна. Комната Лизы рассыпалась на мелкие осколки, чтобы через мгновение собраться в чужую, незнакомую спальню.
Обнаженная русоволосая женщина сидела за туалетным столиком и внимательно разглядывала в зеркале свое совершенное лицо. Ей нравилось увиденное, потому что она улыбнулась своему отражению так, как улыбаются только самым любимым.
Мужчина лежал на широкой кровати, вольготно раскинувшись всем своим длинным, сильным телом, забросив руки за голову, разглядывая узоры на шелковом балдахине. Мужчина тоже улыбался. Улыбался так, как никогда не улыбался Лизе, своей жене.
Она бы закричала, исполосовала ногтями этих двоих, посмевших отнять у нее счастье, но на плечи легли руки тени.
– Они нас не видят, – услышала она громкий шепот, – но мы можем видеть все. Смотри же!
И Лиза смотрела, сквозь густую пелену слез наблюдала, как мужчина, которого она считала своим мужем, потянулся и встал с постели. Женщина за туалетным столиком не обернулась, лишь по-кошачьи выгнула спину, когда он коснулся ее шеи поцелуем, а потом с ловкостью горничной защелкнул замочек на изумрудном колье. Зелень изумрудов лишь на мгновение затмила зелень хищно сощурившихся глаз женщины, длинные пальцы пробежались по камням, изучая, взвешивая, оценивая, а потом женщина улыбнулась, на сей раз не своему отражению, а мужчине, которого Лиза считала своим мужем.
– Довольно, – сказала Лиза неожиданно спокойным голосом.
– Это колье твоей матушки.
– Я знаю. Довольно.
– Как скажешь.
Комната снова закружилась, с каждым витком все больше и больше становясь похожей на Лизину спальню. Тень больше не держала ее за руки, стояла у окна, вглядываясь в кромешную темноту ночи.
– Ты все видела.
– Я видела. Кто она?