Беглец отовсюду
Шрифт:
– Почему нет? Если соседний зуб обточить, да на него сделать колпачок по той же форме, а к ней приварить литой зуб…
– Ну ты даешь, колдовская твоя голова! – восхитился Викул, – И как тебе такие мысли-то приходят, я не пойму? С духами все-таки разговариваешь?
– Да ну тебя, Викул! Плюнь ты на зубы! Ты подумай – если у этого Дюка свои копи. И барыши он отливает сам же, то долго ли ему столько их наделать, чтобы отменять все, что ни есть и в Акраиме, и в Порте Нимф, и… где угодно? Ведь никто и ни на что этой их «справедливой цены» не знает. То есть, понимаешь
Кузнец вцепился в свою бороду и надолго задумался. А потом вдруг сильно треснул ладонью по столу и воскликнул:
– А ведь ты прав, демоны мне на шею! Я б и не подумал в эту сторону.
Мальчик на другом конце стола вздрогнул, Викул, вспомнив о нем, убрал ручищу со столешницы и в неловкости кашлянул в кулак. Потом снова глянул на Доктора:
– А что скажешь про приказных этих?
– Ну часть, наверное, наемники. В том числе – из воров. А больше ничего не скажу – узнал мало. Нам еще надо подумать, что с парнем делать? Думаю, приказные Дюковы в нем как-то заинтересованы. И, исходя из того, что я слышал, это мне не нравится.
Бонку я под большим секретом наплел, что мне привезли на лечение горского мальчишку в плохом состоянии – якобы сына одного из вождей. Значит, считай, Голова скоро будет знать, что у меня живет больной из чужаков. На время мы с Шиммой мальчишку укроем. А вот дальше что?
– А дальше знаешь чего сделай? – предложил Викул, – Пусть его папаша как бы оставит сына у тебя в услужении. В благодарность за исцеление. На какой-нибудь срок. У них там, у горцев, того – честь, все такое. Одолжений не терпят.
– Это мысль, – Хтоний почесал костлявым пальцем горбатый нос, – Научим, пока «болеет», объясняться более-менее по-акраимски. А там посмотрим.
– Дай-ка я его хоть разгляжу. Больно одежа интересная!
Кузнец встал со стула, подошел к Полу, сказав как можно ласковее «Тихо, парень!», и принялся щупать и разглядывать его одеяние. Затем вернулся на место и некоторое время молчал. Вдруг подвинул поближе к мальчику его миску с мясом и пророкотал:
– Ешь, парень, ешь! Вкусный поросенок, очень вкусный!
Затем Викул отвернулся от пришельца и озабоченно сообщил Доктору:
– Одежу надо спрятать. Выглядит уж очень шикарно и не по-горски вовсе. Пуговицы, я тебе скажу, у нас такие никто не сделает. Заковыристые пуговицы – даже я, наверное, не смогу. Да и матерьял… Не знаю я такого матерьяла – хоть демон меня заешь. Если только сапоги можно оставить. Запачкать слегка – никто не разберет, что за сапоги. Хотя и обувка шитья такого, что диву даюсь. Каблук какой-то странный…
– Я тоже обратил внимание… – Хтоний внимательно посмотрел на Пола и тихо сказал:
– Парню, похоже, не по себе. Давай-ка выйдем. Шимма!
По Тёсу разлился тихий весенний вечер. Костры Белентайна две недели, как отгорели, но лето не спешило приходить со своей надоедливой жарой. Стоял мягкий май, пахнущий яблоневым цветом.
Хтоний, Викул и Шимма стояли рядком у входа в Башню и не
– Займешься одеждой? Я видел твою ногу на лестнице – знаю, что все слышала.
– Да, Доктор.
– На тебя внимания не обратят, поэтому подбери что-нибудь. Подшей по росту, если будет нужно. Днем из дому парня выпускать не будем – станем «лечить». Надеюсь, скоро он сможет хоть как-то разговаривать. Выглядит вроде не сумасшедшим и не глупым.
– И глаза красивые.. – тихо произнесла Шимма.
9. Взаперти
Первую неделю своей жизни в башне Доктора Хтония Пол тосковал и боялся. Особенно по вечерам, когда обучение заканчивалось и больше нечего было делать. Гипотезу о том, что он находится в бредовой реальности, Пол отбросил. Тело ощущалось как обычно. Мысли были ясными, зрение, слух и другие чувства – четкими.
Все, что его окружало, несомненно было настоящим: старая массивная башня, превращенная в дом, книги, посуда и другие предметы обихода, его новая одежда, леса за окнами, залетающие внутрь пчелы, простая и вкусная еда. А главное – настоящими были люди.
Доктор Хтоний, несмотря на внешнюю суровость, был терпелив и доброжелателен с Полом. И, кажется, искренне старался помочь. Каждый день он подолгу просиживал со своим подопечным над литерарием, увлекательными бестиариями, атласами и травниками.
Пол заметил, что Доктор обучает его обозначениям базовых понятий, а на долю Шиммы оставил все бытовое и повседневное. Иногда хозяин башни бывал довольно забавным в своих попытках объяснить некоторые слова.
Например, однажды он начал занятие с того, что лег на пол, закрыл глаза, приоткрыл рот, разбросал руки и замер. Пролежав так некоторое время, Доктор сел и обозначил то, что показал:
– Умер!
Потом он преувеличенно громко задышал, заморгал глазами и какое-то время стучал кулаком по груди в области сердца через равные временные интервалы. После чего сказал:
– Живет!
Затем снова лег на пол, устроился на боку, уютно сложил ладони под головой, закрыл глаза и захрапел:
– Спит!
Слово «думает» он изобразил при помощи суровейшей нахмуренности и указательных пальцев, приложенных к вискам. Слово «смеется» – при помощи хриплого карканья и удивительно поглупевшего выражения лица с ненатуральной улыбкой.
Довольно непросто Доктору далось объяснение того, как звучат понятия «плохой» и «хороший».
Сначала он состроил злую физиономию, начал потрясать в воздухе кулаками, демонически хохотать и рычать. Потом успокоился, ткнул себя пальцем в грудь и заявил:
– Плохой!
Затем принял вид какого-то тихого идиота, сложил руки на животе, вытаращил глаза и растянул рот до ушей:
– Хороший!
Пол непонимающе помотал головой.
Тогда Хтоний покопался в книгах, которые в изобилии громоздились по углам, и извлек два тома. Один из них был новеньким и ярким – с нарисованной на обложке ярко-красной розой. Второй был потертым и, кроме изящных буквиц, ничем не украшен.