Бегущая под дождем
Шрифт:
После беспощадного, яркого солнца и отупляющей жары снаружи, здесь, внизу, было прохладно и уютно. Но темно. Неф некоторое время стояла неподвижно, ждала, пока глаза привыкнут.
Оказавшись среди бесконечных рядов глиняных сосудов с папирусами, она поначалу растерялась. Потом сообразила, большинство сосудов были покрыты толстым слоем пыли. К ним давно никто не прикасался. Только в самом конце зала, на полках стояли чистенькие, новенькие круглые футляры. Папирусы в них засунули явно совсем недавно.
Неф вовсе не интересовали древние
После нескольких посещений хранилища Неф поняла, почему у нее возникало ощущение, что она — не такая, как все. Из всего прочитанного было ясно, единственной законной наследницей трона фараонов является она. Девочка по имени Неф.
Наследнице трона фараонов было шесть с половиной лет.
— Я запрещаю!!!
Неф никогда еще не видела Эйе таким взволнованным. Он даже вспотел. Метался взад-вперед по маленькой беседке, сверкал на Неф глазами и обеими руками лохматил волосы на голове. Вернее, пытался лохматить. Они у него были настолько густые, что взлохматить их по-настоящему было невозможно.
Пара любопытных воробьев, обычно сидевших в самой беседке под крышей на незаметном выступе и уже давно наблюдавших за развитием отношений Неф и Эйе, в этот раз благоразумно расположились на соседнем кусте. Чуть в отдалении. Все видно, все слышно. И безопасно.
Неф, конечно, не утерпела и на первом же тайном свидании доложила Эйе обо всем. О своих посещениях Главного храма и о потрясшем ее воображение открытии — почему она не такая как все.
— Ты меня слышишь!? — понизив голос, говорил Эйе. — Запрещаю ходить туда одной!
Неф подняла на него свои грустные глаза.
«Я люблю… тебя!» — неожиданно для себя самой чуть не сказала она вслух. Но вместо этого тихо прошептала:
— Ты не можешь мне запретить…
Эйе опешил. Остановился, как вкопанный посреди беседки. И долго, нахмурившись, всматривался в глаза Неф.
— Тогда… дай слово, больше не пойдешь туда одна!
— Даю слово. — с готовностью, кивнула Неф.
Честно говоря, она уже пожалела, что все рассказала Эйе. Вот уж не думала, что он будет так переживать. Думала, будет наоборот.
Эйе удивиться, обрадуется и поздравит ее с такой возможностью, стать царицей всего Египта. Но он только нервничал.
— Я приставлю к тебе охрану…
Эйе, наконец, перестал метаться взад-вперед по беседке и плюхнулся на скамейку напротив Неф.
Долгое время оба молчали. Неф вздохнула. Сегодня о том, чтобы сесть к нему на колени и мечтать было нечего.
Ночью прошел сильный ливень, но к обеду все дорожки и кусты в саду подсохли. Изредка, со стороны Нила налетал, едва уловимый, свежий ветер. Во всем поместье стояла удивительная тишина. Даже со стороны кузнецы не доносилось никаких стуков.
— Разве Боги не такие, как мы? — неожиданно спросила Неф.
Эйе резко повернулся к ней. Вообще,
— А ты… как думаешь? — медленно произнес он.
— Такие же. Только лучше.
Неф помолчала, почесала коленку и продолжила:
— Я, например, не хочу никого убивать, мучить… Если Боги лучше нас, они тоже не хотят убивать.
— Ве-ерно-о! — усмехнулся Эйе.
— Тогда зачем убивать врагов? Зачем вообще воевать? Зачем приносить в жертву рабов и животных? Они все хотят жить.
Эйе вытер со лба пот и оглянулся по сторонам. Двое его охранников в этот раз стояли у самых дальних ворот.
— Кто тебя этому научил? — шепотом спросил он.
— Ты! Кто еще. — искренне удивилась Неф.
Эйе долго смотрел в ее зеленые глаза и покачивал головой. Он не помнил, чтоб говорил что-либо подобное.
Самое поразительное, она высказала вслух то, что ему самому не давало покоя. И довольно давно. Эйе был воином. Как все настоящие воины, терпеть не мог кровь, страдания, насилие…
В тот вечер они впервые мало говорили. Но у обоих возникло странное ощущение, будто их диалог не прерывался ни на минуту.
Пара любопытных воробьев, так и не дождавшись ничего интересного, легко вспорхнули с куста и полетели в сторону конюшен.
Уже уходя, Эйе вдруг задержался на миг, повернулся к Неф и, помотав головой, сказал:
— Я хотел… чтоб ты не знала этого… как можно дольше!
Еще раз помотал головой и стремительно вышел из беседки.
Неф поначалу и сама испугалась, когда на нее свалилась эта, ошеломляющая новость. Но постепенно, постепенно как-то свыклась с ней. И даже начала строить планы.
Она и не думала ограничивать свою свободу. Вот еще! Но Эйе сдержал слово. Теперь за ней неотступно следовали два эфиопа. Оба с серповидными мечами, как у самого Эйе, только меньшего размера.
Неф более внимательно вчитывалась в папирусы, более внимательно всматривалась в скульптуры богинь и цариц.
И пришла к выводу. Дальше так жить нельзя. Надо измениться!
Скульптор Тутмес был мрачным человеком. Неразговорчивым. Левый глаз его крупного лица был всегда слегка прищурен. То ли, постоянно оценивал окружающее с точки зрения скульптора, то ли, просто в детстве мраморная крошка в глаз попала, никто не знал. Вытянуть из него хоть одно слово удавалось немногим.
В глазах всех женщин Фив, Тутмес был загадочной фигурой. Загадочной и романтической. В молодости он пережил очень бурную романтическую любовь к одной молоденькой особе знатного рода. (Имени ее для истории не сохранилось!). Воспылав друг к другу страстью, молодые люди хотели тайком бежать из Фив, покинуть страну, быть навеки вместе, умереть в один день. И все такое.
Но что-то у них не заладилось. То ли, родители пронюхали раньше времени. То ли, денег на дорогу не оказалось в достаточном количестве. Словом, бегство сорвалось.