Бегущая в зеркалах

Арсеньева Ольга

Праздник кончился, гости разъехались - а я все ждала, сидела в саду и глаз с калитки не спускала... Глупости, думаете? Ан нет! Скрипнула калитка-то - я же ее незапертой оставила. Смотрю - идет ко мне Шура Зуев мой брат московский. Весь согнулся, исхудал, потемнел, а шинель его гвардейская - обтрепанная, замызганная - чуть не по земле волоочится. Я уж думала, что его в живых нет. Перекрестилась - нашелся! Именно в тот день нашелся. И рассказал, как Гришу убили. Стала я вдовой с того же дня...

– Грустная что-то у тебя сказка получилась, бабуля. А перстень-то вот!
– Алиса подняла руку и на безымянном пальце полыхнул зеленым глазом большой прозрачный камень.
– На тридцатилетие получила от мамы... И вскоре поехала в Италию... Даже в его заслугу

счастье свое приписывала... Но вот ведь подвел...

– Не знаешь ты, внучка, что без него-то могло статься, - Александра Сергеевна бросила взгляд на Йохима.
– Не замечаем мы, когда нас от беды прикрывают - а только шлепки да затрещины чувствуем... Перстень этот александритовый - изменчивого настроения. При солнышке он красный, будто кровью наливается, в сумерках - лиловый, а сейчас - словно изумруд. Так и наша жизнь - вроде одна, а все разная. Шура Зуев, эмигрант нищенствовавший, бездомный, вскоре после того герцогом стал! Вот уж это, действительно, рождественская сказка.

– А, кстати, Александра Сергеевна, ведь у Зуева был сын в России. Не слыхали о нем?
– поинтересовался Остин.
– Искала я его, искала. У всех приезжающих оттуда спрашивала. Ничего! Как в воду канул. Так ведь и известно о нем мало - только дата рождения и фамилия - заметная такая, памятная - Кутузов... Ваш брат тогда не успел свой брак оформить: революция, война...

– А теперь давайте послушаем что-нибудь повеселее. Почему молодежь наша молчит? Вот у Вас, Йохим, какая-то романтическая история вышла с этой алисиной фотографией?
– обратила Елизавета Григорьевна внимание присутствующих к "почетному" гостю.

– К сожалению, тоже совсем не смешная и, даже, кажется, не веселаял. Но романтическая - это уж точно... Рос я в небольшом австрийском городе. Домики в садах, река с ивами, церковь в центре, а вокруг - Альпы. Под окном -сирень, а за ней - соседская девочка, в которую я влюбился издали, Йохим исподлобья глянул на Дани - тот слегка поднял брови, отметив, что его "теория любви" другом принята.
– Я даже не знал как ее зовут. Но запомнил ее в точности - и во сне и наяву мерещилась... А потом я увидел эту фотографию Алисы - знаете, не простое сходство - а полное совпадение! Такие лица, как понимаете, встречаются не часто... Правда, воображение у меня всегда было излишне бойким...

– Но ведь мы никогда не были в этом городе! Правда, Алиса? удивилась Елизавета Григорьевна.

– Да что ты, мама, когда эта загадочная девчушка мелькала в зарослях сирени, я уже... короче, мне было 20 лет! Ведь я старше ее на целое десятилетие!
– Алиса вдруг запнулась и погрустнела.

Заметив это, Елизавета Григорьевна, поспешила сменить тему:

– А вы-то, Остин, человек вполне рациональный и трезвомыслящий. Неужели-таки ничего особенного, такого - слегка потустороннего, никогда не земачали? "Знаков", "голосов" не слышали? Совпадений роковых не обнаруживали?"

– Почему же, были совпадения. И знаете - тоже, как у Йохима - с девочкой... Когда-то в юности я был заядлым велогонщиком, призы брал, в клубе спортивном ходил в героях. И вот как-то, в весенний праздник, а было это в одном европейском городе, вручает нам клуб призы, а букеты цветов раздают девчушкам-гимназисткам, чтобы эти крохи нам, победителям, их прямо там на стадионе, вручили... Солнце сияет, музыка гремит, зрители трепещут... Девочки бегут через поле, а моя, самая маленькая, беленькая худышка, спотыкается и растягивается во весь рост! При всем честном народе! Колени в ссадинах, слезы по щекам размазаны, а цветы мне тянет - красные такие, лохматые. Я подхватил ее на руки, нос вытер и говорю: "- Не хнычь, пожружка, вырастешь - чемпионкой станешь!.." И что же вы думаете?
– Остин сделал вопросительную паузу.

– Она победила по бегу на Олимпийских играх!
– догадался Дани.

– Нет, не стала кроха спортсменкой. Но встретились-таки мы. Лет через двадцать... Приехал я в тот город уже важным гостем из другой страны. И знакомят меня тамошние чины с женщиной, которая, по их правилам гостеприимства

должна опекать и сопровождать меня всюду. Ну, как бы - гид. Синий строгий костюм, волосы белесенькие в перманенте - помните, прическа такая была - "венчик мира" называлась? И губы бантиком подрисованы. Тянет мне она букет цветов этих самых лохматых в хрустящей бумажке, а глаза испуганные. Я так и ахнул про себя: "она" - думаю. Быстренько возраст прикинул - сходится. Но уж больно невероятно, не бывает так - мистика! А на следующий день мы с ней спортивный комплекс осматривали, которым тот город очень гордился. Она мне и говорит: "В этом спортивном обществе были воспитаны лучшие спортсмены нашего города. Один известный чемпион по велогонкам даже прочил мне большое будущее. Но я в спорт не пошла, занялась общественной работой, тем что более необходимо нашему обществу". И глаза опустила, а румянец - во всю щеку. Ее румянец

– стыдливый... Хотя, возможно, все это я и придумал. От начала и до конца...
– Браун с улыбкой посмотрел на Дани.

– Это уж точно, - подхватил тот.
– Остину вообще свойственно нагнетать таинственность. В некотором царстве, в некотором государстве... Но лично я ему на сто процентов верю. История-то обыкновенная. Со мной такое почти каждый день происходит. Вот слушайте: Весна этого года. Йохим там в горах колдует над Алисой, Остин разбирается с Арабскими эмирами, а я снимаюсь у Жако. Пародирую Делона, дурю, падаю с вертолета, стреляю от бедра, похищаю агентшу китайской разведки и так далее. Ну вы видели. Черненький такой, весь в джинсе - Ален, да и только. Еду поздно ночью с загородных съемок. На шоссе из-за кустов выбегают трое - торможу. "Выходи!"- дулом в живот тычат.
– "Руки", говорят, "за голову такой-разэтакий!" Делать нечего - вышел. И такая у нас массовка началась! После, когда я уже сонание терял, а они меня, лежачего, ногами колошматили, схватился за лицо, ну, думаю, кончена кинокарьера, теперь я пациент Динстлера! Мужички развернулись и к своей тачке. А один, самый Кинг-Конг, еще раз наподдал в ребро и шипит мне: "- В следующий раз, если хоть близко к Жаклин подойдешь - кастрирую, плейбой фигов!" Какая, думаю, Жаклин? Еле до машины дополз. В студии скандал - съемки думали отложить, а потом Жако пришла мысль снять тот эпизод в больнице, где я, отделанный мафией, весь в гипсах и ранах, к медсестре пристаю. Так это я без грима играл... Ну так вот - о девочках. Лежу я утром дома, вою - сигарету в зубы не втиснуть. Звонят: на пороге девчушка, прехорошенькая, улыбается. И представьте, тоже покраснела от смущения и тоже - с букетом!
– "Жаклин" - говорит. "Простите, что так вышло, мой муж боксер вас с Аленом перепутал. Он у меня очень ревнивый. А здесь цветы и компенсация за ущерб в виде чека".
– Так я дублером Делона поработал".

– И ты хочешь сказать, что все это - правда? Что-то я на тебе ни разу натурального синяка не видела. Хотя с Жаклин, верно, кое-что было, вставила Сильвия.

– Невероятно! Мы слушаем наши забавные истории, смеемся, грустим. Но мне все время кажется, что мы недоговариваем чего-то главного...
– Алиса поднялась и задумчиво подошла к окну.
– Вы в самом деле думаете, что все это просто так? Игра огня в камине, дыхание рождественской хвои, блеск хрусталя, тяжесть хризантем... Эта серебристая отметина на виске Остна, верное сердце Дани, мои нелепые шрамы, невероятный дар Йохима? Вы называете наше тесное кружение на пятачке времени и постранства игрою случая., а фантастические пересечения судеб - забавным приключениями? Нет!

В зыбком свете догорающих свечей Алиса казалась невероятно прекрасной. Настороженно вытянувшееся, охваченное черным бархатом тело парило над зеленью ковра, тонкие руки протянуты вперед трепетным жестом слепца, ощущающего присутствие чего-то невидимого.

– ... Я чувствую, я знаю: в хаосе запутанных звуков прорастает и постепенно оживает мелодия - нежная, величественная, властнвая. Послушайте - это вальс! Наш большой, бесконечный вальс... Еще немного, еще один поворот - и мы узнаем, что обещает, куда манит он. Мы поймем, зачем родились...